Одержимость - Джоанна Элм

А никто и не цеплялся, подумала Кейт, — она просто высадила Майка Трейвиса, следователя окружной прокуратуры графства Монтгомери, из своей машины и оставила одного на дороге.

Вечер субботы, Филадельфия

Льюис расхаживал взад-вперед по тесной, расположенной в подвале, студии, нервно грыз ногти и отчаянно ругался вполголоса, то и дело останавливаясь перед застывшей на экране монитора картинкой. Однако от этого ему становилось только хуже.

Прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как он бегом спустился в подвал, дрожащими руками извлек пленку из видеокамеры и просмотрел ее. Нажимая на кнопку «пуск», он едва владел собой от волнения. Если там запечатлен убийца Эммы Кэйн, то беспокоиться не о чем, и если полицейские постучатся в его дверь… если дела пойдут совсем плохо, эта пленка поможет предотвратить полную катастрофу.

Пока он не имел ни малейшего понятия о том, как будет объяснять свое присутствие на месте преступления, да еще с видеокамерой. Но это — пустяк по сравнению с обвинением в двойном убийстве.

Несмотря на нетерпение, Льюис заставил себя просмотреть пленку медленно, кадр за кадром. Он буквально прилип к экрану с того момента, как объектив сфокусировал изображение Эммы Кэйн. Вот она ходит между холодильником и кухонным столом у окна, достает два стакана и наполняет их соком, вот красиво сервирует стол, ставит тарелку с крекерами и сыром…

Потом в кухню вошел мужчина, и Эмма, сев за стол, пододвинула тарелку гостю. Они о чем-то беседовали, подливали себе сок, ели крекеры. Все это было скучно и ничем не примечательно. Но Льюис без малого двадцать минут продолжал внимательно следить за развитием событий, с одобрением отметив, что кухня у Эммы Кэйн такая же опрятная и чистая, как и у него. Наконец красавчик в банном халате направился в глубь дома, Эмма вымыла тарелки и стаканы, вытерла стол… и тоже ушла, погасив свет — дом погрузился в почти непроницаемый мрак. Только два тусклых фонарика в углах кухонного окна слабо освещали камни, которыми был вымощен внутренний дворик и окантованы цветочные клумбы.

Следующие двадцать минут ничего не происходило — никакого движения в видимой части дома или во дворе не наблюдалось, как вдруг экран озарила яркая вспышка, а через долю секунды раздался тот самый, разбудивший Льюиса грохот, который, что теперь не вызывало сомнений, был следствием падения револьвера на крышу машины. Присмотревшись к изображению, Льюис заметил тень, промелькнувшую с левой стороны экрана, от гаража, вправо, к окну кухни. Тень была зернистой и проявилась в виде довольно четкого силуэта на фоне огней гаражного сенсора, после чего быстро проскочила мимо окна кухни и исчезла из поля зрения камеры.

Льюис прокрутил эти кадры, по крайней мере, двенадцать раз, потом остановил запись в тот момент, когда фигура слегка развернулась боком к камере.

Уже кое-что. С этим кадром можно поработать. Если копы возьмут след и дело примет нежелательный оборот, есть шанс доказать свою невиновность. Видеопроцессор Седьмого канала способен творить чудеса и делать конфетку из любого дерьма — надо лишь подтолкнуть полицию в нужном направлении. Тогда его, быть может, оставят в покое…

Нажав кнопку, Льюис выбросил кассету из гнезда и тут же подумал, что неплохо бы самому заняться видеопроцессором. Но нет, при одной мысли об этом у него сразу вспотели ладони. Не стоит искать на свою голову неприятностей. Он же сам себя загонит в мышеловку.

Льюис сунул кассету с пленкой в нижний ящик стола. «Хватит пережевывать эту жвачку», — приказал он себе. Ничто не должно отвлекать его от главного дела, близкого к полному завершению.

Он достал с полки свое гениальное творение и вставил пленку в аппарат. Подготовка к монтажу заняла у него несколько месяцев. Собственные съемки были только частью многослойного пирога, скомпонованного из записей телевизионных передач и фотографий. Он сам написал сценарий и наложил звуковую дорожку, прочитав текст как профессиональный диктор. Звук был записан несколько недель назад. На прошлой неделе Льюис начал монтаж фильма. Каждый раз, приступая к священнодействию, он заново проигрывал готовый материал.

На экране появились титры: «ДЖЕК КЭЙН — ПРЕЗИДЕНТ ИЛИ РАСТЛИТЕЛЬ?» Титры исчезли, и в небольшой комнате самодеятельной студии со звуконепроницаемыми стенами раздался голос Льюиса: «В настоящее время этот человек является президентом “Уорлд медиа”. Его имя — Джек Кэйн. Но заслужил ли мистер Кэйн столь высокое положение и столь важную работу — руководить самой крупной информационной компанией мира?»

Льюис одобрительно кивнул, глядя на вступительные кадры монтажа: Кэйн покидает свой кабинет в студии Седьмого канала, и, растворившись в размытом кадре, появляется снова, но уже в офисе «Уорлд медиа» на Десятой авеню Манхэттена.

Музыка нарастает, затем стихает, и снова звучит закадровый текст: «Сегодня мы поближе познакомимся с головокружительной карьерой этого, по мнению многих, “творца звезд”. Однако гораздо больше Джек Кэйн известен как Казанова среди звезд, создававший из безмозглых девиц примадонн телевидения в обмен на сексуальные удовольствия…»

Льюис радостно улыбнулся, зачарованно слушая свой голос, наложенный на видеоряд: Дженнифер Рид за столом ведущей Седьмого канала, фотография, на которой Джек Кэйн обнимает ее за плечи, собственные кадры — обнаженная ниже пояса Рид лежит на кровати, бесстыдно раскинув ноги.

Он остановил пленку и шумно выдохнул. Просматривая материал, Льюис всегда несколько минут размышлял над тем, какое впечатление произведут вступительные кадры на Кэйна, когда тот получит копию фильма вместе с письмом, извещающим, что такие же копии посланы в отделы светских сплетен нескольких бульварных СМИ Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, а также патрону Кэйна Сету Рейли, человеку, который, согласно материалам досье Льюиса, поддерживал на первичных выборах девяносто шестого года Бьюкенена[16]и был первым телевизионным боссом, предоставившим эфирное время видеорекламе Кельвина Кляйна.

Следовало, правда, учитывать, что Сет Рейли может просто вынуть пленку из видеомагнитофона и выбросить в мусорную корзину. Существовала также вполне реальная вероятность, что Кэйн попытается опровергнуть компрометирующие его факты, но если уж материал попадет в бульварные газеты — пути назад не будет.

Самые агрессивные из акул желтой прессы начнут копать, осаждая отдел общественных связей «Уорлд медиа» и разыскивая анонимные источники в студиях Седьмого канала, где найдется немало старожилов, знающих истинное лицо Кэйна.

Когда разразится скандал, старик Рейли неизбежно обратит пристальное внимание на нового руководителя сети. После этого, как полагал Льюис, Кэйну наверняка придется распрощаться со своей карьерой.

Правда, Льюису тоже мало что светит — во всяком случае, не на Седьмом канале. Он будет вынужден убраться подальше из Филадельфии и залечь на дно, выжидая, пока копы не перестанут искать негодяя, который навел такой ужас на четырех телеведущих.