Батый - Алексей Карпов

Но была ли смерть великого хана единственной причиной завершения Западного похода? Думаю, что нет.

Прежде всего надо сказать о том, что задачи, поставленные перед Бату в начале Западного похода, были выполнены практически полностью. Все те одиннадцать народов, которые ему было поручено завоевать, были завоёваны (во всяком случае, те народы, названия которых мы в состоянии отождествить). Более того, войска Кадана достигли побережья Адриатического моря — то есть в буквальном смысле прошли по всем землям, по которым могли ступить копыта их лошадей, — а ведь именно так монголы обозначали пределы того обитаемого мира, который должен был быть завоёван ими. (Очень точно выражена эта мысль в заглавии заключительной книги трилогии писателя Владимира Яна: ордам Батыя действительно удалось достичь «последнего моря», так что всё громадное пространство между Жёлтым и Адриатическим морями теперь принадлежало им.)

Но это лишь одна сторона дела. Не менее важно другое. Начиная поход, монголы имели весьма смутное представление о народах Запада. Помимо кипчаков (половцев), им были известны волжские болгары, русские (орусут), асы и черкесы, венгры и некоторые другие племена, населявшие Европу. Но оказалось, что этих народов гораздо больше, что на пути монгольских войск находятся бесчисленные государства с богатыми городами, развитой экономикой, прекрасно организованными армиями (пускай и уступающими монгольской в выучке и техническом оснащении). Монголы считали титул правителя венгров — «келар» (король) — чуть ли не именем собственным, названием народа. Но оказалось, что королей в Европе великое множество и они ничуть не уступают венгерскому ни знатностью, ни могуществом — напротив, даже превосходят его. Покорив Русь, Венгрию, Моравию и Польшу, монголы лишь слегка углубились в тело христианской Европы; они были лишь на окраинах латинского мира. И хватило бы у них сил завоевать его целиком? В разгар монгольского нашествия на Венгрию император Священной Римской империи Фридрих II в письме английскому королю Генриху III воссоздавал — пускай идеальную и несбыточную — картину того, как все христианские государства Запада объединятся и выступят против татар — как «бурно и пылко» поднимется на войну Германия, а за нею «родоначальница и питомица отважного рыцарства Франция, воинственная и смелая Испания, славная мужами и оснащённая флотом богатая Англия, изобилующая неутомимыми бойцами Алемания, морская Дания, неукротимая Италия, не ведающая мира Бургундия, беспокойная Апулия с пиратскими и непобедимыми островами в морях Греческом, Адриатическом и Тирренском, Кипр, Крит, Сицилия с островами и землями, прилежащими к океану, кровавая Гиберния (Ирландия. — А. К.) с бодрым Уэльсом, озёрная Шотландия, ледовая Норвегия и прочие знаменитые и славные на западе расположенные королевства»89. Картина весьма далёкая от реальности, плод богатой фантазии императора! Но ведь сами эти королевства действительно существовали, и монголам ещё надо было покорять их… Нет сомнений в том, что Батый, как и раньше, уделял самое серьёзное внимание разведке и сбору информации о будущих противниках. И он должен был понять, что по мере продвижения на запад задача покорения всей Европы, всего мира становится всё более и более несбыточной, превращается в утопию. Конечно, монгольские ханы и после завершения Западного похода смотрели на Европу как на свою землю и считали возможным требовать от европейских правителей полнейшей и безусловной покорности. В этом отношении показательно письмо хана Гуюка, переданное им в 1246 году через Плано Карпини римскому папе (вспомним: «Силою Бога все земли, начиная от тех, где восходит солнце, и кончая теми, где заходит, пожалованы нам»), «Ныне вы должны сказать чистосердечно: “Мы станем вашими подданными, мы отдадим вам всё своё имущество”, — указывал великий хан главе христиан Запада. — Ты сам во главе королей, все вместе без исключения, придите предложить нам службу и покорность. С этого времени мы будем считать вас покорившимися»90. Известно, что Гуюк готовился к новому походу на Запад, намеревался завершить то, что начал Батый, — и только смерть не дала ему приступить к исполнению этого замысла. Впоследствии, при преемниках Батыя, монгольские войска ещё будут нападать и на польские, и на венгерские земли — правда, уже не с таким размахом. Но вот Батый от идеи покорения мира, кажется, отказался, и отказался сознательно. Вероятно, он оценивал ситуацию более реалистично — и в этом, несомненно, проявился присущий ему трезвый, практический взгляд на суть происходящих событий.

Расширение собственного улуса не могло быть бесконечным — это Батый тоже понимал. Нескончаемая война не давала ему возможности извлечь выгоду из уже завоёванного. В результате Западного похода он овладел громадными пространствами Евразии. Ему принадлежала вся степная зона Евразийского материка — Дешт-и-Кипчак, а также земли, лежавшие к югу и северу от неё. Углубляться ещё дальше на запад в данных условиях значило терять, а не приобретать. И Батый предпочёл завершить завоевания, в том числе и для того, чтобы приступить к освоению уже завоёванных территорий. Можно сказать и так: он имел уже достаточно для того, чтобы не стремиться к большему. Несомненно, надо быть незаурядным политиком, чтобы в реальных условиях, а не на бумаге, осознать эту простую истину.

В этом смысле и следует понимать расхожую мысль о том, что именно Русь спасла Европу от ужасов монгольского завоевания, — мысль, наиболее чётко и ясно сформулированную А. С. Пушкиным ещё в 1834 году: «России определено было высокое предназначение: её необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощённую Русь и возвратились на степи своего востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией…»91 Мысль в принципе верная[21], но с несколькими существенными оговорками. Во-первых, нельзя понимать её так примитивно, как это делали историки советского времени (не по своей воле, конечно, но в силу навязанной им политической необходимости): дело вовсе не в том, что монгольские войска, «истощённые тяжёлыми боями на Руси», были не в состоянии преодолеть сопротивление европейских армий93 (как мы знаем, монгольские войска, напротив, усиливались за счёт покорённых народов, в том числе и за счёт русских); и не в том, что в тылу монгольских войск будто бы разворачивалась партизанская война против захватчиков (ещё один излюбленный сюжет советской историографии)94. Русь действительно защитила, прикрыла, спасла собой Европу — но прежде всего тем, что раньше, чем Европа, приняла на себя удар татарских орд. Во-вторых, в этой связи следует говорить не только о Руси, но и о других народах, одновременно с ней или раньше, чем она, подвергшихся нашествию. Как и они, Русь поглотила агрессию завоевателей, дала им возможность безжалостно и жестоко разорять свои земли, расхищать свои богатства, подвергать нещадной эксплуатации своё население, — и тем самым сделав не столь актуальной задачу завоевания, разорения и расхищения других стран и народов, лежавших дальше на запад. Миссия России, как это случалось не раз, свелась к тому, что она своей собственной плотью притупила остроту вражеской сабли и смягчила силу удара. Известно: южные и восточные рубежи России, к несчастью, не имеют естественной защиты; Европа же, помимо цепи горных хребтов, прикрыта с востока Русью — в этом и заключается одно из кардинальных различий в их исторических судьбах.