Кроме пейзажа - Вадим Ярмолинец

– Я принесла вам телефонные счета за последние шесть месяцев. Их звонки я отметила желтым маркером.

– Они перезванивались в тот вечер?

– Нет. Но вы понимаете, что это не могло быть простое ограбление? Что занесло его на эти корты ночью? Он никогда не играл в теннис.

– Наша главная надежда на то, что ваш муж придет в себя и расскажет о случившемся. Что говорят врачи?

– Надо ждать еще двадцать четыре часа.

Рука сжимает руку так, что костяшки проступают из-под побелевшей кожи.

– Все идет от той женщины, детектив. От этой Кати. Я это просто чувствую…

– Может быть, – неопределенно отвечает он. Мало ли кто что чувствует? Чувства к делу не подошьешь. – Мы работаем над этим.

Собравшись с силами, она поднимается, и он провожает ее до двери. Вернувшись к столу, достает из верхнего ящика сигареты, закуривает. Струйка дыма добирается до потолка и укладывается на нем полупрозрачной змеей. Звонит телефон – убийство в магазине спорттоваров в Юнион-Сити, надо ехать.

Крохотный офис залит мертвым светом люминисцентных ламп и муторным запахом разложения. У входа – фотограф с аппаратом наготове. Руки убитого раскинуты, кисти свисают с краев стола. Голова с сильно поредевшей растительностью неловко повернута. У основания шеи темный след от удара. Бейсбольная бита брошена на пол. Пришедшие могли, например, потребовать старый долг, а хозяин сказал, что сейчас денег нет. Тогда те, устав от его «приходите завтра», этот долг решили списать. Когда грабят кассу, убивают прямо у прилавка. Если вообще убивают.

Перрон видит на стене красный треугольный вымпел с золотыми буквами и лобастым профилем с острой бородкой.

– Русский? – спрашивает он, кивая на покойника.

– Павэл Лебедински, – отвечает детектив Макаллан. – Пашя.

Он стоит на одном колене, в левой руке – включенный фонарик, в правой – пинцет с несколькими волосками в цепких лапках. Рядом – такой же коленопреклоненный техник из лаборатории графства с раскрытым пластиковым пакетом наготове. Оба в резиновых перчатках. Макаллан кладет волоски в пакет, и техник, запечатав его, раскрывает следующий. Макаллан, продолжая осматривать светлый овал на ковре, говорит:

– Русские, говорят, такое придумывают, что итальянцам нечего делать, а кончается у всех одинаково – бейсбольной битой по башке, и готово!

– Точно, – соглашается Перрон.

Вернувшись в торговый зал, он заходит за прилавок, приседает – на полке несколько коробок от обуви, под листом пестрой упаковочной бумаги что-то лежит. Приподняв лист, он видит темную рукоятку «Глока».

– Эй, Джим! – он поднимает руку, привлекая внимание появившегося в зале техника.

Техник протискивается к нему, приседает рядом.

– О-о!

Перрон проходит по залу. Аккуратные ряды футболок и спортивных костюмов на вешалках, кроссовки на стенах, порядок за прилавком, нетронутый пистолет – все указывает на то, что убитый и его гости виделись раньше. Сначала в магазин вошел тот, кого хозяин хорошо знал. Пока они разговоривали в офисе, вошли остальные. Теперь надо ждать результатов сверки анализа ДНК-материала и отпечатков пальцев с образцами в базе данных штата.

Появляется Макаллан, говорит поджидающим у входа полицейским, что те могут выносить тело. Разворачивая черный пластиковый пакет на змейке, толстозадый коп пересекает зал, за ним тарахтит разболтанными колесиками металлическая тележка.

По дороге в участок Перрон думает, что у него нет никакого желания оставаться на службе еще семнадцать лет, необходимых для получения полной пенсии. Обилие покойников в его жизни и ненормированный рабочий день стали в последнее время действовать угнетающе. Пора, видимо, обзавестись своей семьей и простой работой с девяти до пяти. Он мог бы, например, открыть компанию по установке систем безопасности. Ставил бы видеонаблюдение таким, как этот Пашя. Камеру над дверью, несколько камер в зале и кнопку под столом. Трудно сказать, помогло бы ему это пережить визит Пашиных товарищей, но шансов было бы больше, чем без камер и без кнопки.

На пересечении 22-й и Либерти он тормозит. Бензовоз с жирной надписью Lukoil на зеркальном борту цистерны, мучительными рывками – видимо, водитель новичок – въезжает на заправку. Детектив снимает рычаг со скорости, снова закуривает, открывает окно. Куда торопиться? На встречу с очередным трупом? Или с его вдовой?

Мысли возвращаются к русской, с которой он встретился утром. У нее густые черные волосы, смуглые плечи, тяжелая грудь. Смотришь на такую, на округлую тяжеловесность ее форм, и видишь в ней мать своего ребенка. Если бы она не была русской, он сказал бы, что она итальянка. Откуда-то с юга. В офисе он перебирает оставленные предыдущей посетительницей телефонные счета с желтыми отметками переговоров пострадавшего – хоть какая-то от них польза! – и набирает ее номер.

– Здравствуйте, Кейт, это детектив Перрон. Мог бы я пригласить вас сегодня на ужин?

В трубке повисает молчание, потом он слышит:

– Ну попробуйте.

Они встречаются в «Мару-Суши» на Вашингтон-стрит. В Хобокене всё на Вашингтон-стрит. Катя в черных свободных брюках и белой блузе навыпуск, искрящиеся волосы рассыпаны по плечам. Вначале разговор общий. Она ему рассказывает о работе в больнице ветеранов, а он интересуется – не надоели ли ей все эти раненые и пострадавшие. Она отвечает, что человек ко всему привыкает, а он замечает, что люди разные, кто привыкает, кто – нет.

– Послушайте, – переходит она к давно заготовленному вопросу. – Я так думаю, что в своей практике вы сталкивались с такими ситуациями. Я имею в виду случай с Геной. Как это могло произойти?

– Жена хочет получить страховку и нанимает кого-то, чтобы прихлопнуть мужа, – высказывает предположение он. – Потом дает копам телефон его любовницы.

– Он был застрахован?

– Да.

– Мне казалось, что жена любит его.

– Или изображала, что любит.

– Есть еще какие-то варианты?

– У него могла быть любовница, – теперь он смотрит ей в глаза. – Он привык считать ее своей собственностью. Потом она нашла кого-то, кто имел на нее более серьезные виды. А этот Гена продолжал звонить, может быть, угрожал. Тогда от него решили избавиться. Мужчины встретились без свидетелей и выяснили, кому достанется женщина.

Она чувствует, как краска заливает лицо. Такое у нее лицо. Чуть что – на скулах просто пожар.

– Похоже на ваш случай? – он усмехается.

Катя берет стакан с водой, лед звякает о стекло, делает глоток. Достав из сумки зеркальце, проверяет, не смазалась ли помада.

– А кем мог быть тот, который его ударил?

– Их могло быть двое. Когда Геннадий говорил с одним, второй незаметно подошел сзади и ударил. Там не было драки.

Катя разглаживает ладонью складку на скатерти. Молчание нарушает Перрон: