Воспоминания русского Шерлока Холмса. Очерки уголовного мира царской России - Аркадий Францевич Кошко

– Нет, – отвечал он, – молодых людей среди знакомых у меня не имеется, да и вообще карточки свои я раздаю с большим разбором. Во всяком случае, разрешите мне хорошенько припомнить, и я завтра же представлю вам список лиц, которым оставлял свои карточки.

На следующий день он прислал адресов 15–20. По проверке все адресаты оказались солидными коммерческими людьми. Они были опрошены и, не внушив никаких подозрений, либо предъявили карточки Жирара, либо заявили об их потере. В присланном Жираром списке значилась и фамилия одного из крупных сановников Министерства иностранных дел г-на А. Не хотелось беспокоить, быть может, напрасно этого сановника, но делать было нечего – и начальник сыскной полиции В. Г. Филиппов лично к нему отправился. Объяснив причину своего посещения, Филиппов спросил, сохранилась ли у него карточка Жирара.

– Должно быть, – отвечал сановник. – Я как раз еще на днях ее видел, справляясь об имени этого господина. Впрочем, посмотрим.

Он порылся в кипе карточек, лежащих на красивом резном подносике, затем стал нетерпеливо перебирать их поодиночке и, наконец, не без удивления промолвил:

– Странно – не нахожу!

Он безрезультатно поискал на письменном столе и недоуменно развел руками:

– Нету, а между тем я знаю наверное, что была! Филиппов попросил разрешения поискать лично, но и он ничего не нашел.

– Ваше превосходительство, не был ли у вас на этой неделе кто-либо из молодежи? – спросил Филиппов.

– Нет, я вообще мало принимаю, а молодежь – тем более. Впрочем, постойте! Я, кажется, ошибся. Да, да! Это было дней 5–6 тому назад. Зашел ко мне на часок мой сослуживец, тайный советник Долматов, почтеннейший и милейший человек, и заходил он не один, а с сыном, молодым человеком, причисленным к нашему министерству. Вот видите, чуть не забыл!

– Вы хорошо знаете этих Долматовых, ваше превосходительство?

– Отца – да! Мы с ним старые приятели, ну, а о сыне вы можете получить все справки от заведующего личным составом министерства.

Филиппов откланялся и отправился непосредственно к этому превосходительному чиновнику. Не застав его в министерстве, он поехал к нему на квартиру. Чиновник жил как раз в одном доме с Долматовыми.

У начальника сыскной полиции произошел с ним довольно любопытный разговор.

– Честь имею представиться, – сказал Филиппов. – Я начальник Петербургской сыскной полиции и пришел к вам по важному делу.

– Покорнейше прошу садиться. Чем могу служить?

– Не откажите, ваше превосходительство, дать мне справку и высказать свое личное мнение о двух служащих вашего министерства, о Долматовых.

– Справку? Мнение? Да какую и о чем? Долматовы действительно служат у нас, а мнение мое о них вряд ли важно… Впрочем, оно самое лучшее! – поспешил он поправиться.

– Ваше превосходительство, я прошу вас быть со мной совершенно откровенным, так как вы понимаете, конечно, что не праздное любопытство руководит мною. Я имею основание подозревать этих людей в тяжком преступлении!..

– Ого! – сказал чиновник, сделавшись вдруг серьезным. Подумав с минуту, он добавил: – Видите ли, о старике Долматове я самого лучшего мнения. Это высокопочтенный человек, прекрасный служака, отличный семьянин. К сожалению, не могу сказать того же об его сыне. Молодой человек пуст, небрежен и вообще внушает мне мало доверия. Конечно, из чисто корпоративных соображений мне не следовало бы, быть может, так отзываться о нем, у нас вообще это не принято, но я рассчитываю на вашу скромность и знаю, что вы не употребите во вред мою откровенность.

– Разумеется, вы можете быть покойны! – отвечал Филиппов. – Скажите, не замечали ли вы чего-либо бесчестного в его поведении?

– Конечно, нет, иначе он не служил бы у нас. Впрочем, его поведение в Париже, где он состоял атташе при нашем посольстве, было, говорят, небезупречно. Он был уволен оттуда, а затем ради старика-отца, повторяю, высокоуважаемого человека, наш министр согласился оставить его причисленным к министерству. Но вы, в свою очередь, не сообщите ли мне, в чем вы заподозриваете Долматова?

– В убийстве, ваше превосходительство!

– Что-о-о? – и чиновник сначала разинул рот от удивления, а затем громко расхохотался. – Ну, слушайте, это уже чересчур! Что за вздор! В убийстве?! Нет, вы шутите, конечно? Долматов может наделать неоплатных долгов, может пожить на чужой счет, наконец, Еще кое-как допускаю, произвести растрату… но убить человека… – полноте, что за пустяки! Я никогда, понимаете ли, никогда этому не поверю! Просто ваша профессия заставляет вас быть излишне подозрительным: несколько случайно совпавших обстоятельств, и у вас уже созрело подозрение. Но нельзя же столь скептически относиться к людям! Ведь что ни говори, а среда, воспитание, семейные традиции – все это не пустой звук! Словом, повторяю – Долматов не может быть убийцей!

Филиппов не нашел нужным возражать на эти красноречивые заверения и прямо перешел к делу.

– У меня большая к вам просьба, ваше превосходительство! Для пользы дела чрезвычайно важно раздобыть фотографию молодого Долматова. Возможности у нас к этому не представляется, не поможете ли вы нам?

– То есть чем это именно?

– Получите от него фотографию и передайте мне.

– Это невозможно! Чего это я, спрашивается, вдруг воспылаю дружбой к нему и пристану с карточкой? Я с ним вообще не близок, а после ваших подозрений он стал окончательно безразличен мне.

– Так как же быть?

– Не знаю, не знаю! Впрочем, вот что я вам посоветую. Старший дворник нашего дома, большой, кстати сказать, мошенник, но ловкий человек. Пошлите к нему агента и прикажите достать карточку – он наверное сумеет сделать это.

– Хорошо, попробую, – сказал Филиппов и стал прощаться. – Но я покорнейше прошу, ваше превосходительство, оставить весь этот разговор между нами. До поры до времени важно не спугнуть предполагаемого преступника.

На этом они расстались.

Из той же боязни спугнуть Долматова Филиппову не хотелось дать старшему дворнику никаких оснований заподозрить о вмешательстве полиции в какие-то дела его квартирантов. Не было уверенности в том, что дворник не проговорится, а то и просто известит Долматова, и последний скроется. Поэтому Филиппов прибегнул к хитрости: вызвав к себе толкового агента, он заставил его тщательно загримироваться старым камердинером из хорошего дома, подробно объяснил ему предстоящую роль, после чего «постаревший» агент в седоватом парике, с расчесанными седыми бакенбардами и чисто выбритым пятачком на подбородке направился к старшему дворнику дома Долматовых.

Позднее он рапортовал:

– Вошел я во двор, нашел квартиру старшего дворника и постучал: «Здесь живет Гаврила Никитич Пономарев?» – спросил я у встретившего меня мужчины. «Мы самые и будем». – «Очень приятно познакомиться, – сказал я приветливо, – а мы к вам по важному делу, Гаврила