Изольда Извицкая. Родовое проклятие - Наталья Тендора

Слава!

Изорви последнее мое письмо, оно малодушное, но мне было тогда очень трудно, а теперь я вот поняла, как это по-детски.

…

А позавчера вдруг приходит в общежитие парень и меня вызывает к себе. Оказалось, что это Толька Кокорин…

Он со мной вместе поступал во ВГИК, вместе сдавали экзамен, было дело! С его стороны. Он хороший способный парень, но во ВГИК его не приняли…

Теперь он в студии Малого, где он учится. Поет красиво, он пел, когда поступали… А потом начал вспоминать о том, как было хорошо, когда поступали, как он помнит все досконально, все-все до капельки. А потом прямо: «Ты, наверное, здесь все…???» А я ему прямо говорю, что у меня есть друг в Ленинграде и что люблю его. Знаешь, Славушка, как он сразу помрачнел, глаза потускли.

…А когда я с ним прощалась, то он заявил, что очень жаль, что звонить нельзя, а он бы хотел, тем более, что он может мне доставать пропуск на спектакли в Малый театр. Я разрешила ему звонить.

А воскресенье было бешеное. Встала рано утром и поехала на репетицию в институт, это была последняя репетиция отрывков, репетировали весь день, измучились ужасно, а приехала вечером, и вечером пришел этот Толька. А репетиция шла очень плохо, Славушка, я до того расстроилась особенно из-за «Медведя», показывали ребятам, а они нам свои отрывки, критиковали друг друга.

А вчера с утра была политэкономия, на которой я не могла тебе написать, потому что срочно нужно было переписать отрывок по речи, а потом после политчаса в 1 час дня начался показ. Б. В. пригласил директора Театра кино-актера, были ребята с 3-его режиссерского, больше никого не пустили. Мы сами не захотели, все-таки это работа самостоятельная, а ведь люди злы на языки.

Славушка! Продолжу после, а сейчас мне нужно петь… Так вот, был показ. Я на «Медведя», знаешь, какие «надежды» возлагала? Грусть одна. И вдруг, ты знаешь, Славушка, он вышел!!! Когда кончился отрывок, то среди «зрителей», а там были и наши ребята, раздался шум, а когда я вышла из-за кулис (мы все после отрывка выходили и садились смотреть другие отрывки), то даже Валька Березуцкая — змея подколодная, чмокнула и говорит «Хорошо! Ой, как хорошо», а когда обсуждали, то Б. очень много говорил об этом отрывке, что я здесь очень хорошо показалась совсем в другом качестве, что есть большие намеки на образ, чего нет совсем в других отрывках, в общем, Славушка, оказывается, он всем понравился, но самое лучшее было для меня: «Вы работали по верным рельсам» — Б. Кому он так скажет, то очень это хорошо.

Ну а потом у меня поднялось настроение. Аню я в «Вишневом саде» играла верно, но не было изюминки в роли, т. е. глядеть было очень приятно на молодую обаятельную девушку, как объяснил Б., но все было по поверхности, а не изнутри. Это я чувствовала, когда кончился отрывок.

А «Доходное место» у нас все сплошь шло на хохоте зрителей. Даже когда я произнесла: «Здравствуй, сестрица!» — раздался оглушительный смех. Но эта роль мне раньше казалась непонятной, а здесь вдруг как-то я чего-то поняла, Славушка, и она пошла…

Вот бывает так, что даже на репетициях ничего не идет, а здесь вдруг сразу загорелось. И когда кончился отрывок, то мне все хотелось и хотелось играть, такое же ощущение и после «Медведя», а это самое верное ощущение.

Беседовали после показа еще 3 часа. Весь показ прошел на высоком уровне, но не все, конечно, показались. Столярская Дана… Вот здесь я просто ничего не могу сказать. Она злюка в жизни, это из нее идет и на сцене, она интересная на внешность, но это ее губит, она становится очень противной, злой. Она играла Василису, «На дне» — гадко!!! Очень. Особенно голос слабый, да и не только она, многие (Березуцкая, Питаде, Маша, все эти девчата, которые занимались раньше на меня сплетнями). Это нехорошо, но Славушка, мне кажется, что я так думаю, их это бог наказал, ей-богу, бог наказал. А когда мы с Данкой кисли, и я сказала, что в театре киноактера нам не будут давать роли, то она грустно сказала мне: «Нет! Тебе-то всегда будет что играть, Изка, ты можешь не расстраиваться». А ее жаль. Сегодня о ней даже с Руфой говорили, и Руфка мне стала говорить все то, что я думала о Данке, вот, Славушка, когда все наружу выходит. Поймут они все всё.

А вчера после показа я еле доплелась домой, адски устала и в 9 я была уже в постели и очевидно спала. А Толька, видно, приходил ко мне, вот чай еще повадится, нужно его отвадить. А… ерунда.

Славка — родной, как я хочу к тебе, хоть на секунду, ужасно скучно.

* * *

Без даты

Славка! Здравствуй!

Пишу на 2-ом часе политэкономии, семинара так и не было, он перенес его на послепраздничные дни. Очень хорошо!

Конечно, я все сделаю, как ты говоришь, а вечером сегодня будем говорить по телефону, может, привезу Володю, если застану. Но ты очень странный. Почему ты хочешь уезжать из Ленинграда, когда можно что-нибудь еще исправить в дипломе? Как же ты будешь защищать неправильный диплом? Конечно, тебе виднее, но я не понимаю. А что приедешь, то это очень и очень хорошо, если говорить по правде, то я ужасно хочу тебя видеть, а то нет никакой силы больше ждать.

А меня все одолевает эта сплетница Столярская Дана, когда я болела, она вдруг пришла ко мне ни с того, ни с сего и так подозрительно расспрашивала меня о моем здоровье. Она делала все деликатно, но я поняла, зачем она пришла. Когда Юлька узнала об этом, она пожалела, что я не дала Данке в морду. Ужасный человек, ее интересуют только грязные вещи! А сейчас опять не дает мне покоя: пишет записку: «Иза, у тебя, наверное, какое-то горе». Я на это ей ответила, что нет. Так она не унимается. Понимаешь, Славушка, она опять страдает, что не может пока сочинить про меня какую-нибудь грязную историю, причин нет. Ох, уж до чего презираю таких людей. Юлька мое утешение, правда, сейчас какой-то перелом после показа по мастерству произошел, девчата многие ищут дружбы со мной, но, Славушка, я уж на многих обожглась и всех их знаю. Единственно — это Юлька. Она делит все мои радости и горе, сердечная девушка. Она тебе во-от такой шлет привет, очень просила передать.

…

Целый день хандрила, и какая скука, тебя ужасно не хватает. А я ведь с ума сошла, Славка! Мне предложили ребята роль Мурзавецкой в «Волках и овцах» и я согласилась. Дуреха, но мне хочется попробоваться и в роли старухи, в конце концов, ведь когда-то я буду играть старух.

…

Приезжай, радость моя. Целую, целую, всегда твоя Изка

Славушка! Здравствуй, родной!!!!

Ты должен мне немедленно писать обо всем-всем, что происходит с тобой в Ленинграде.

…

Поезд остановили, помнишь, это какая-то женщина забыла билет. А когда я возвращалась, то мне было жутко грустно, у меня стоит фраза: «Я с тобой хоть на Курилы уеду». Ох! Если это так?!!!!! У меня, поэтому возникают средневековые мысли: если бы можно от всех и всего убежать и быть только вдвоем. Все-таки обстановка, тем более современная, очень действует, хочется чего-то и определенно больше того, что есть, хочется многое знать. Вот, родной мой, поэтому и возникают у нас с тобой «конфликты». Слава! Ты не должен обижаться на меня, потому что на меня влияет каждая твоя интонация, даже когда ты называешь меня Иза, а мне очень не нравится это имя, да еще ты это произносишь ужасно грустно.