По следам Штирлица и Мюллера - Валерий Шамбаров

Показания насчет книг от нее получили далеко не сразу. Она вспомнила об этом лишь после долгих допросов. Снова кинулись в ее дом. Там после прошлых перетрясок и обысков царил полный хаос, некоторых книг не нашли. Начали поиски по библиотекам, книжным магазинам, складам. Хозяйка оказалась женщиной, совершенно чуждой литературе. Она даже названий не запомнила. Книги искали по описанию обложек и предъявляли ей для опознания.

А служба дешифровки вермахта кропотливо трудилась с найденным клочком донесения. Над ним работали профессора математики и лингвистики, которые пришли к заключению, что шифр основан на французском языке. Это сузило круг поисков книг. Наконец, специалисты сумели реконструировать одно слово — «Проктор». Теперь стали искать по книгам, где встречается это слово. И через три месяца, в апреле 1942 г., ключ к шифру был найден. Германские спецслужбы получили возможность читать радиограммы сети Треппера. А при этом начали читать переписку других организаций, имевших тот же самый шифр, — групп Радо и Шульце-Бойзена.

Обязанности Лаврентия Павловича Берии со временем менялись. Так, в феврале 1941 г. дела о политических преступлениях были переданы во вновь созданный наркомат государственной безопасности, его возглавил Меркулов. Берия в это же время был назначен заместителем председателя Совнаркома (правительства). С началом войны он стал членом Государственного Комитета Обороны. Курировал производство вооружения и боеприпасов, формирование авиационных частей и их переброску на фронт. В 1942 г., во время германского прорыва на юге, Берия фактически возглавил обороны Кавказа. В невероятно тяжелых условиях, недостаточными силами, сумел остановить врага.

После этого под его контроль были переданы наркоматы угольной промышленности, путей сообщения, еще целый ряд отраслей производства. Его усилиями в Советском Союзе был создан целый ряд научных и учебных заведений, обеспечивавших новейшие разработки ооружения, в том числе Московский механический институт боеприпасов, впоследствии — знаменитый Московский инженерно-физический институт. Берия был назначен и во главе Специального комитета по созданию ядерного оружия. Но Лаврентий Павлович по-прежнему курировал и стратегическую разведку, и она проявила себя на высоте, не раз обставляла спецслужбы нацистской Германии.

Так, в 1941 г. под началом П.А. Судоплатова началась блестящая операция «Монастырь». Офицер госбезопасности Александр Демьянов («Гейне») уже раньше имел контакты с агентами абвера, был «завербован» ими. Он перешел линию фронта, сдался немцам и объявил, что представляет антисоветскую подпольную организацию «Престол», послан для связи с германским командованием. После нескольких проверок и даже имитации расстрела его приняли в школу абвера. Он прошел курс обучения, в марте 1942 г. был заброшен на советскую территорию. Его снабдили безупречными документами. Якобы при содействии соратников из «Престола» он попал на службу в генштаб, офицером связи у маршала Шапошникова. Начальство из абвера не могло нарадоваться такому потрясающему успеху, а «Гейне» передавал «важнейшую» информацию, которую готовили для противника наши специалисты. А в 1942 г., на Украину был заброшен особый разведывательный отряд полковника Медведева. В нацистской «столице» Украины появился обер-лейтенант Пауль Зиберт — советский разведчик Николай Кузнецов.

В германских спецслужбах в это время происходили некоторые перемены. Жестокое поражение под Москвой подорвало авторитет военной верхушки. Гитлер негодовал на своих военачальников. Целый ряд фельдмаршалов и генералов попали в опалу — были уволены, понижались в должностях и званиях. Настроениями фюрера подсуетился воспользоваться Гиммлер. Добился, чтобы военных лишили особого статуса в оккупированных западных странах. Фюрер согласился распространить на них полномочия РСХА.

Начальником службы безопасности в Париже рейхсфюрер собирался назначить Шталекера. Он очень «отличился» во главе айнзатцгруппы, истребил в Прибалтике и Белоруссии 250 тыс. человек. А особенно угодил руководству отчетностью: присылал карты с нарисованными на них диаграммами в виде гробиков. Большой гробик — общий «объем работы», намеченный в той или иной области, гробик поменьше — какая часть из этого объема уже выполнена. Такой черный юмор очень понравился Гиммлеру и Гейдриху. Диаграммы носили показывать «наверх». Но попасть в Париж Шталекеру было не суждено — его подстерегли и убили белорусские партизаны.

Гейдрих провел другую кандидатуру, бригаденфюрера СС Оберга. Начальником гестапо остался Бемельбург. Сам Гейдрих тоже намеревался «культурно» заигрывать с французами, чем он хуже военных? Он лично приехал в Париж, вызвал начальника французской полиции Буске, и было подписано соглашение «Оберга — Буске» о дружной «совместной работе»: гестапо заверило, что не будет вмешиваться во внутренние дела французов, а аресты врагов уступает здешней полиции. Хотя соглашение осталось чистой фикцией. Гестаповцы взялись действовать по собственным планам, а французских «коллег» привлекали в качестве чернорабочих: для слежки, засад, арестов. Страна покрылась сетью отделений гестапо. Команды сотрудников были направлены и в «свободную» зону Франции. Но там они работали пока «неофициально». Собирали информацию, передавали начальству. Если кого-то требовалось арестовать, следовали обращения к правительству Виши.

Развертывание структур гестапо и СД во Франции, Бельгии, Голландии активизировало поиски «Красной капеллы». Из-за того, что несколько разведывательных структур использовали один и тот же шифр, нацисты по-прежнему были убеждены — это одна сеть. Огромная шпионская организация существовала у них под носом, раскинувшись на несколько государств. Читая радиогаммы, определили псевдонимы руководителей — «Жильбер», «Кент», «Коро», «Арвид», «Вольф». А когда расшифровали сеансы связи с германского передатчика, схватились за головы. Содержание показывало, что русские агенты работают на высоких постах в центральных учреждениях рейха и имеют доступ к важнейшим государственным и военным секретам!

Но и контрразведка добилась следующего успеха. Служба перехвата сумела запеленговать еще один передатчик, в Голландии. Гестапо захватило группу «Германа». К арестованным применили «силовые» методы, угрозы. Измочалив и измотав на допросах, предъявили им уже известный шифр, прочитанные радиограммы, и разведчики «сломались», согласились работать под контролем нацистов. Гейдрих задумал радиоигру с русскими, операция получила название «Медведь». Радисту из группы Макарова, Александру Данилову, рассказали, что его товарищи выбрали сотрудничество, и его тоже удалось перевербовать. Две рации снова вышли в эфир — но уже, на разведывательном жаргоне, «повернутые».

Однако о других разведчиках, оставшихся на свободе, арестованные ничего не знали или не хотели говорить. Неуловимые радисты меняли места передач, длину волны, сокращали время пребывания в эфире, и обнаружить их не удавалось. Гестапо постаралось внедрить своих людей в бельгийскую и голландскую компартию — но и здесь ничего не нашли, «Красная капелла» не была связана с местными коммунистами.

Впрочем, и у советской разведки в это время многое не ладилось. Самое обидное было в том, что передатчик берлинской группы Шульце-Бойзена оказался… слишком маломощным. Его сообщения читали немцы, но не принимали в России! Получалось, что лучшая организация, самоотверженно добывавшая самую ценную информацию, работала вхолостую! Советской резидентуре в Швеции было поручено доставить в Берлин детали мощного передатчика и элементы питания. Такую операцию подготовили. Но человек, вызвавшийся провезти опасный груз через Данию в Германию, в последнюю минуту осознал, насколько это опасно, и вильнул в сторону.