Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель - Лестер Хемингуэй

Я пошел на корму, посмотрел на непрерывный поток из обоих патрубков и дал знать ему, махнув рукой. Он усмехнулся, затем немного прикрыл дроссельные заслонки. Мы по-прежнему шли довольно быстро. А при такой скорости могли прийти в порт за половину потраченного на выход в море времени.

– Хочешь встать за штурвал? – спросил меня Эрнест.

– Конечно! Какой курс?

– Придерживайся направления на здание старой почты из красного кирпича, пока не подойдешь поближе.

Весь обратный путь Эрнест ходил по судну, проверяя вибрацию, контролируя температуру, открывая и закрывая люки моторного отсека. Он перемещался по палубе от кормы до носа и обратно, получая ощущение движения идущего судна, звуков его мотора в каждой его точке. Он повторял это несколько раз в последующие недели, когда мы выходили в море. Когда кто-то из нас спрашивал его о том, что он все-таки ищет или надеется найти, он говорил:

– Я хочу знать всю подноготную этого судна.

Он изучал его самым лучшим способом – посредством внимательного личного наблюдения за тем, на что способно судно, как оно реагирует на различное состояние моря и силу ветра, как ведет себя в умеренную погоду. Позднее его знания оказались бесценными при управлении «Пилар», когда стихия разыгралась не на шутку. Ни одно судно, имея такую величину и мощность, не могло бы так держаться в любых погодных условиях. «Пилар» великолепно держала курс, стойко сопротивляясь превосходящим силам ветра и волн.

Наши рыболовецкие экспедиции стали стилем жизни, о котором многие люди только мечтали. Полин сначала составляла нам компанию, но потом стала оставаться на берегу. Она понимала, что Эрнест настолько увлечен ролью капитана судна и поиском рыбы, что у него чертовски мало времени на все остальное. Все было уже не так, как в былые времена, когда рыбалка приносила ему величайшее личное удовлетворение. Все же Эрнест получал такое несомненное удовольствие от положения хозяина и лучшего инструктора по рыбной ловле, что его утренняя работа успешно продолжалась, пока он сидел в комнате небольшого дома на заднем дворе. Его внутренняя дисциплина была железной, и, как-то ближе к полудню, уже выйдя в море, он объяснил мне свою собственную систему поощрений.

– Писать книги – чертовски тяжелая работа, Барон. Если я рано встаю и пишу что-то толковое, я получаю ощущение награды, зная, что вы ждете меня в доке перед отходом в море, и остаток дня я проведу на воде вместе с тобой. Если же я не сделаю свою работу хорошо, то весь день не принесет мне никакого удовольствия. Предвкушение помогает мне делать лучшее из того, на что я способен.

После того как мы, прихватив на борт наживку, провиант, пиво, лед и гостей, отдали швартовы, Эрнест начал обсуждать возможные варианты похода. Он хотел посетить те места, в которых ему уже доводилось побывать на других лодках. Но самое сильное влияние на его решение оказывала дневная погода.

– Ветер поднялся довольно рано, джентльмены, – сказал он. – Как насчет маршрута до американского мелководья, чтобы затем, не достигнув его, пройти вдоль течения?

Какое бы ни было предложение, мы все были единодушны в нашем согласии. В некоторые дни нам удавалось выманить завсегдатая бара Джо Рассела. Тогда Джози надевал настоящие рыбацкие штаны, непромокаемая ткань которых была покрыта засохшими пятнами крови после многих поединков с крупной рыбой. Затем мы пытались охотиться на всех марлинов, которые только могли нам попасться на северной стороне течения. Иногда Чарльз Томпсон составлял нам компанию, оставляя свой магазин под присмотром помощника. В свои молодые годы Чарльз знал больше о рыбной ловле в этих районах, чем многие местные рыбаки узнавали за всю свою жизнь.

Однажды, когда мы ловили на блесну на большой глубине около рифа в районе Сэнд-Ки, Чарльз внимательно наблюдал, когда что-то клюнуло на приманку на большой глубине.

– Черт побери, – воскликнул Эрнест, – если бы кто-нибудь вытянул леску, мы бы не зацепились за дно.

– Давай-ка повернем назад, Эрнест, – посоветовал Чарльз, – мне кажется, там морской окунь.

– Какой к черту окунь, мы зацепились за дно! Разве ты не видишь, как разматывается леска?

– И все-таки ты бы не мог дать полный назад? Эрнест последовал совету. Пока мы сматывали леску, нам оставалось только предполагать два варианта, когда еще несколько быстрых рывков судна помогли прийти к окончательному мнению, за какое дно мы зацепились.

– Твоя правда, приятель. Дно всегда стоит на месте, – признался Эрнест.

В конце концов, когда леска вытянулась в прямую дрожащую линию, мы стали пристально всматриваться. Там, на глубине около шести морских саженей, мы смогли рассмотреть огромный колышущийся хвост, выступающий почти на три фута из дыры в рифе. Голова и жабры большого морского окуня прочно застряли в щели, и ему некуда было деваться. Несмотря на виртуозное обращение Чарльза с концом удочки, леска все-таки перетерлась о коралл до того, как рыбу извлекли оттуда. Без сомнения, это был великолепный окунь!

– Послушай, Карл, как ты догадался, что это окунь?

– Есть некоторые различия в том, как клюет рыба.

Он немного насупился, но мы уже знали о том, что сейчас он преподнесет нам еще один урок по искусству ловить рыбу в районе флоридских рифов.

Однажды утром Эрнест закончил свою работу раньше, чем обычно. Эл и я уже собрали необходимое и были готовы к выходу. Мы с нетерпением ждали этого момента, поскольку рано утром искупались на базе подводных лодок, а потом бродили по городу, перекусив сладкими булочками свежей выпечки и кофе. Это была наша основная пища, помимо грандиозных завтраков, которыми нас снабжала Полин при выходе в море.

– Совсем нет ветра, – заметил Эрнест. – Вы, парни, не желаете покрутиться вокруг того рифа?

Как всегда, мы были полностью согласны. Эрнест тоже не возражал. Он всегда питал интерес к неизвестному. И хотя расположение рифов в районе отмели всего лишь в семи или восьми милях от берега было хорошо известно, никто не знал их досконально, и даже на морской карте не было всех маркеров. Например, на ней не было полного перечня всех обломков кораблей после крушений.

– Около мелководья Косгроув затонул корабль. По всей видимости, о нем никто толком ничего не знает. Он уже сильно зарос кораллами и может оказаться еще больше, чем та куча балластных камней из трюма и всякого хлама на дне моря. Он находится рядом с основным рифом. Не хотите взглянуть?

Мы сгорали от нетерпения.

– Вам, парни, чертовски повезло по многим причинам, – продолжил разговор Эрнест, – вы видите настоящее море, пока из него еще не выловили всю рыбу, и у вас есть преимущество перед однодневным выходом на арендованном судне. Даже за древнюю развалину просят тридцать пять долларов в день.

Он часто напоминал об этом, но мы не возражали. Это все было правдой, а мы были очень благодарны за такую возможность. В те времена во всей округе нельзя было арендовать судно для исключительно спортивной рыбалки. Вместо этого рыбаков, занимающихся коммерческим ловом рыбы, можно было склонить за приличную мзду забыть собственные надежды заработать от трех до пяти долларов в день на выуживании глубоководных рыб. Но у немногих из них было снаряжение, кресла и манеры морского метрдотеля и прислуги, что считалось необходимым для организации быта группы спортсменов с севера Штатов. Те немногие, кто занимался этим делом, не считали его способом зарабатывать себе на жизнь. Они рыбачили где угодно, ради большого улова, когда была рыба.