Четверо слепых мышат - Джеймс Паттерсон

Я позвонил на кафедру истории тотчас по получении «полезного» электронного совета от Пехотинца. Мне сказали, что профессор Хэндлер проводит занятия с одиннадцати до полудня. Таким образом, нам оставалось убить еще двадцать минут, поэтому мы решили осмотреть некоторые местные достопримечательности. Заглянули в Вашингтон-Холл, просторное, гулкое трехэтажное здание, где одновременно за трапезой мог усесться весь кадетский корпус, в казармы Эйзенхауэра[19]и Макартура[20], в Кадетскую церковь, а также полюбовались несколькими бесподобными видами на реку.

Мимо нас по тротуару стремглав проносились курсанты. Они были одеты в серые рубашки с длинными рукавами и черными галстуками, серые брюки с черной полосой, затянутые ремнями с медными, начищенными до блеска пряжками.

Все здесь двигались ускоренным маршем. Это было заразительно.

Тейер-Холл представлял собой громадное серое здание, практически без окон. Внутри все классные комнаты выглядели одинаково: в каждой из них парты были расставлены в виде подковы, так чтобы каждый сидел в первом ряду.

Мы с Сэмпсоном подождали в пустом коридоре, пока у Хэндлера не закончилось занятие и курсанты не начали по одному выходить из класса.

Они были неправдоподобно спокойны, аккуратны, организованны для учащихся колледжа, что меня в общем-то не удивило, но все равно зрелище было впечатляющее. Почему во всех университетах студенты не могут быть такими же аккуратными и организованными? Потому что никто от них этого не требует? Впрочем, какая, к черту, разница? И все-таки они были примечательны, эти молодые ребята, преисполненные такой целеустремленности. По крайней мере внешне.

Вслед за курсантами неторопливо вышел и сам профессор Хэндлер. Это был крепкий, дородный мужчина лет шестидесяти с небольшим, с коротко подстриженными черными, с проседью, волосами. Я уже знал, что он отслужил два срока во Вьетнаме, имел звание магистра гуманитарных наук, полученное в университете штата Виргиния, и докторскую степень – в Пенсильванском. Так по крайней мере значилось на сайте Вест-Пойнта.

– Детективы Кросс и Сэмпсон, – отрекомендовался я, подойдя к полковнику. – Не могли бы мы поговорить с вами несколько минут?

Хэндлер нахмурился:

– В чем дело, детективы? Кто-то из курсантов попал в историю?

– Нет-нет. – Я покачал головой. – Курсанты производят поистине безукоризненное впечатление.

Рот Хэндлера растянулся в улыбке.

– О, вы не поверите, детектив. Это они только выглядят такими беспорочными. Итак, если речь не об одном из наших подопечных, то о чем же вы хотите со мной поговорить? О Роберте и Барбаре Беннет? Я уже беседовал с капитаном Контом. Я думал, этим занимается наш уголовный отдел.

– Так оно и есть, – сказал я. – Но дело может оказаться несколько более каверзным, чем представляется на первый взгляд. Точь-в-точь как курсанты в Вест-Пойнте.

Как можно лаконичнее я рассказал Хэндлеру о других подобных убийствах, расследованием которых на данный момент мы с Сэмпсоном занимались. Я не стал рассказывать ему об электронном письме Пехотинца, которое привело нас к нему. Пока говорил, я обратил внимание на преподавателя в соседней аудитории. В руках у него были ведро воды и губка, и он мыл доску перед следующим занятием. Все классы были оснащены одинаковыми ведрами и губками. Адская система.

– Мы полагаем, что тут существует связь с чем-то весьма скверным, имевшим место во Вьетнаме, – пояснил я профессору Хэндлеру. – Очень возможно, что причины нынешних убийств коренятся именно там.

– Я служил в Юго-Восточной Азии. Отслужил два срока, – по собственной инициативе сообщил нам Хэндлер. – Вьетнам и Камбоджа.

– Я тоже, – отозвался Сэмпсон. – Тоже два срока.

Ни с того ни с сего полковник Хэндлер вдруг занервничал. Глаза его сузились и заметались по коридору. Курсанты к этому моменту уже ушли, без сомнения, устремившись к Вашингтон-Холлу на ленч.

– Я побеседую с вами, – сказал он наконец, – только не здесь, не на территории Вест-Пойнта. Попрошу вас заехать за мной вечером. Это Блок 98. Оттуда отправимся куда-нибудь еще. Подъезжайте ровно в восемь.

Профессор посмотрел на нас с Сэмпсоном, а затем повернулся и зашагал прочь.

Ускоренным маршем.

У меня было чувство, что мы приблизились к чему-то важному. Это важное находилось именно здесь, в Вест-Пойнте и, возможно, было связано именно с полковником Хэндлером. Странное, трудно определимое выражение мелькнуло в его глазах, когда разговор зашел о Вьетнаме. О том, что именно там коренятся причины нынешних убийств.

Полковник забронировал столик в итальянском ресторанчике «Иль Ченаколо», расположенном, как он выразился, «совершенно не на месте». Ресторан находился в близлежащем городке Ньюберге. Наш автомобиль катил туда по хайвею «Шторм-Кинг» – извилистой, хаотично петляющей горной дороге, больше похожей на «русские горки». Днем отсюда открывались бесподобные виды на протянувшийся в нескольких сотнях футов под нами Гудзон. Сейчас, однако, на живописные окрестности спустилась тьма. Мы ехали в молчании.

– Почему вы не захотели поговорить с нами где-нибудь поближе к дому? – наконец спросил я полковника.

– Двоих моих близких друзей только что убили в Вест-Пойнте, – ответил Хэндлер. Он закурил сигарету и выпустил струю дыма. За окнами машины стояла непроглядная темень, и на горной дороге не было огней, которые бы облегчали наш путь.

– Вы верите, что Беннетов убили? – спросил я.

– Я знаю, что это так.

– И знаете почему?

– Возможно. Вы же слышали о так называемой глухой синей стене молчания в полицейском ведомстве. В армии – то же самое, только стена серая. Она выше, толще и высится здесь уже бог знает сколько времени.

Я почувствовал необходимость задать еще один вопрос. Просто не мог удержаться.

– Скажите, полковник, Пехотинец – это вы? Если так, нам очень нужна ваша помощь.

Но Хэндлер вроде бы не понял.

– Какой еще, к чертям. Пехотинец? О чем вы толкуете?

Я рассказал ему, что таинственный некто периодически сливает мне информацию и что имя «Оуэн Хэндлер» я тоже узнал от этого человека.

– Быть может, вы сочли, что настала пора нам познакомиться поближе? – прибавил я.

– Нет. Сейчас я, пожалуй, мог бы стать для вас источником информации. Но только из-за Боба и Барбары Беннет. Я не Пехотинец. Я никогда вам не писал и ничего не сообщал. Не забывайте, это вы пожелали со мной встретиться.