Сюрприз под медным тазом - Дарья Калинина

Апломб и важность, с которыми изъяснялся профессор, были так потешны, что Саша едва не прыснул со смеху. А он-то навоображал себе о Чемоданове невесть чего! Вот и доверяй после этого своей интуиции. Саша думал, что Чемоданов задавака и сноб, а он просто чудак.

Профессор подозрительно на него глянул, и Саша состроил серьезную мину, напомнив при этом самому себе, что негоже потешаться над физическими недостатками других людей, это и некрасиво и невоспитанно, и в первую очередь плохо говорит о самом Саше.

– Могу я взглянуть на эти книги?

– Можете их даже взять. Это копии. Оригиналы из своего библиотечного собрания я не раздаю никому. Возьмите.

Саша взглянул на стопку, на которую указывал профессор, и заметил:

– Вы щедрый человек.

Даже по предварительным прикидкам в стопке было не меньше полусотни листов. И профессор озаботился тем, чтобы сделать для Саши копии.

– Спасибо!

– Знания даются для того, чтобы делиться ими с другими. А в моем библиотечном собрании имеются книги, которых нету ни в библиотеке Академии наук, ни в Российской национальной библиотеке, я уж не говорю о других библиографических коллекциях. Конечно, эти книги в первую очередь интересны для узкого круга специалистов, но я рад, когда даже такой неофил вроде вас проявляет заинтересованность в выбранной мной для изучения теме. Изучите эти бумаги на досуге. А сейчас могу я вас спросить, какая именно тема вас интересует?

– Та самая, что и дядю Толю!

– Его в первую очередь интересовал один конкретный момент в моих исследованиях. И один вполне конкретный период.

– Какой?

– Он задавал мне практические и очень подробные вопросы о том, как был организован труд заключенных и особенно женский труд в лагерях для военнопленных и на всей оккупированной фашистами территории. И его интересовали судьбы женщин, оказавшихся в плену у фашистов. Особенно женщин молодых и красивых.

Саша слушал и хлопал глазами. И с чего это дяде Толе приспичило выяснять такие вещи? Нет, конечно, он был человеком разносторонних интересов, но все-таки коллекционирование значков или марок – это одно, а интерес к таким специфическим историческим справкам – это совсем другое.

– А зачем ему это было нужно?

– Как мне объяснил господин Купцов, это из-за его супруги.

– Тети Маши? А она тут при чем?

– Матушка уважаемой супруги Анатолия была угнана фашистами при отступлении в сорок третьем. И с тех пор родственники ничего о ней не слышали. Анатолий мечтал если не найти ее саму, то хотя бы отыскать ее следы. Или на самый крайний случай хотя бы иметь представление о том, какими были последние дни жизни этой женщины.

– Неужели и так не ясно, что ничего хорошего с ней случиться не могло. Всем известно, какие зверства творили фашисты, как измывались над пленными. И вообще, тетя Маша никогда не упоминала ни о чем таком.

– Мне тоже показалось, что Анатолий что-то недоговаривает. Но когда вы сказали, что и собственная кровная родня нашего Анатолия была вынуждена бежать от немецкой оккупации, мне стала лучше понятна его личная заинтересованность.

В этот момент дверь в кабинет открылась и в проеме возникла женщина. И это была самая крупная женщина, какую прежде доводилось видеть Саше. Просто какой-то гигант! В своих огромных руках она держала крошечный подносик, с которым величаво прошествовала через всю комнату. Бух! Бух! Бух! От каждого шага сотрясался пол, потолок и люстра. На столе подпрыгивало мраморное пресс-папье и бюстик Карамзина. Профессор вместе с Сашей замолкли, почтительно глядя на передвигающийся по комнате колосс.

Достигнув стола, великанша опустила свою ношу и выпрямилась. Оказавшись на столе, поднос каким-то волшебным образом мгновенно увеличился в размерах. Только что, находясь у груди великанши, он был похож на детскую игрушку, а теперь на столе представлял вполне себе такой достойных размеров поднос, на котором поместился кофейник, серебряная сахарница, сливочник и блюдо с пышными оладушками.

– Антон! – пророкотала дама. – Завтракать!

– Людмила, ты же видишь, у меня посетитель.

– Антон, ты выходишь из дома через полчаса. И сейчас ты будешь у меня завтракать.

Профессор улыбнулся супруге:

– Не могу сопротивляться твоему напору, дорогая.

Попробовал бы! Людмила весила, наверное, раза в четыре больше своего супруга. И ростом она превосходила его, и мощью, и комплекцией.

– Оставь оладушки, дорогая. И кофе оставь. Я обещаю тебе, что все съем и все выпью.

Но стоило супруге удалиться, как профессор поспешно придвинул поднос к Саше.

– Молодой человек, я вам помог?

– Очень помогли.

– А теперь помогите вы мне. Долг платежом красен. Съешьте за меня эти оладьи. Людмила не выпустит меня из дома, пока я не съем все, что она мне принесла. А я клянусь, что не смогу осилить ни одной штуки. Но я выпью кофе! Ну, ешьте! Время дорого!

Не мог же Саша подвести такого хорошего человека! Он принялся запихивать в себя оладьи, которые были очень вкусны, но которых было слишком уж много. Профессору ни в жизнь не справиться с таким огромным блюдом. Да о чем только думает его супруга? Эти оладьи занимали почти столько же места, сколько сам профессор!

Попрощавшись с оказавшимся таким любезным профессором и его женой, Саша вышел к своей машине. Там он скормил Барону две последние оладьи, доставшиеся ему от профессора. Барон к этому времени уже забыл о том, что он завтракал, заметно успел проголодаться и потому с восторгом отнесся к угощению. Выпечку пес любил. И блины любил. И оладьи он тоже одобрил. Счавкал, облизнулся и потребовал от хозяина вести его на прогулку.

К тому времени, когда Саша вернулся к своим, они уже встали, позавтракали и занимались каждый своим делом. Женщины сплетничали, мужчины делали вид, что готовятся пойти на рыбалку, снаряжали снасти и тоже болтали. Саша отвел в сторонку своего отца и показал ему фотографии, найденные вчера ими с Карлоттой в тайнике заброшенного соседского дома.

– Ты не помнишь эту женщину?

Отец взял фотографию, взглянул на нее, потом удивленно посмотрел на Сашу.

– Сынок, ты чего?

– Не узнаешь?

– Как не узнаю! Узнаю, конечно! Это же баба Аня в молодости!

Сашка так и ахнул.

– Это прабабушка Аня! Обалдеть!

В его памяти прабабушка сохранилась маленькой сморщенной старушкой в вязаной кофте, в которую она все время куталась. Соотнести тот сухофрукт и эту цветущую молодку на фотке Саша при всем богатстве своей фантазии никак не сумел.

– Слушай, а ты уверен? – спросил он у отца.

– Я-то уверен! – сердито ответил отец. – Вопрос в том, почему ты сам ее не узнал?