Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник - Лилия Ильюшина

– Они потеряли магию?

– Нет. Не совсем. Они стали ее бояться. Разучились пользоваться. Слишком увлеклись всякими фокусами. Мне трудно объяснить точно, я-то не маг.

Визл махнул Бобу, и тот отдернул ширмы с волшебниками. Вот уж кто изменился так изменился! Модные стрижки, нарядные мантии, сияющие улыбки вместо засаленных балахонов и грязных косм. По потолку заскользили нежные розовые сердечки. Визл поморщился и снова повернулся ко мне:

– Ладно, расскажи, как у тебя получилось. А то я уже тут наслушался всякого: что ты продал душу, что Феррариус провел обряд разделения магии, даже что вместо тебя теперь двойник!

Я попытался пересказать то, что случилось этой ночью. Но получалось как-то не так, самое главное ускользало, как песок сквозь пальцы. Все, что я помнил, – боль, свет звезд и страшную силу, которая хлынула в меня и заполнила до краев.

– Мэтт, ты действительно один пережил Ночь Одиноких душ? Ты не сочиняешь?

– Ну говорю же – я погнался за Сиреневым Плащом, оказался на улице…

– Мэтт, ты не обижайся, ладно? Но может, это похмелье после Головы Януса?

Такая мысль мне не приходила в голову. Я промолчал.

– Нет, знаешь, все равно: сходи-ка ты к Феррариусу. Он должен это знать. А я расспрошу у Финнра, что это за Сиреневый Плащ. Не знал, что он бывает у Янусины.

– Визл, а почему у нее такие странные татуировки? Палец, прижатый ко рту?

– Это метка Братства. Знак того, что лучше держать язык за зубами: хозяин заведения слишком много болтает. Наушничает доскам. Сколько раз пытался прикрыть эту лавочку, но где там! Редкое чудо, Голова Януса! А Янусине откупиться от штрафов – раз плюнуть. Тем более сейчас, перед соревнованием.

– Да что в этом плохого-то? – Меня слегка задело, что он так нападал на доски. Благодаря им люди становятся знаменитыми!

– Мэтт, для чего люди идут в трактир?

– Поесть. Выпить. Хорошо провести время, – пожал я плечами.

– Они идут в трактир, чтобы их кто-то выслушал. Если не друг-приятель, то хотя бы хозяин. Люди могут врать, хвастаться или без конца пересказывать одну и ту же историю, но наша задача – просто слушать. И ничего больше. Понятно?

Не скажу, что он меня убедил, но я давно понял: когда люди говорят таким тоном, лучше преданно кивать. Но Визл не зря был главой Братства. Он снова вздохнул и махнул рукой. Такое чувство, что объявили набор в армию недовольных Мэтью Грэнвиллом, а я не в курсе.

Для приличия я посидел еще немного и засобирался домой. Благодарности высказаны, так-то, Ворона!

– Мэтт, не люблю лезть в чужие дела, но, стараясь понравиться всем, можно потерять самого себя. Подумай об этом.

Слова Визла нагнали меня уже в дверях.

Вот что за люди! Нет бы порадоваться, поздравить! Нет же, начинают расспрашивать, цепляться, и ты уже думаешь, что вчера, без всякой магии и шансов на победу тебе было гораздо лучше, чем теперь! Я пнул какую-то банку, и она усвистела прямо под ноги нелепо одетому мужчине с пышными подкрученными усами и окладистой бородой. Ну и тип, он хоть в зеркало себя видел?

Я свернул к фонтанчику попить воды и краем глаза заметил, что усатый прошел мимо.

Он специально шел за мной. Он за мной следил.

Несколько раз я улетал на пузырях, перепрыгивал на Бесконечные Ступеньки, сворачивал в самые людные места, но никак не мог отделаться от чувства, что кто-то идет следом. Словно невзначай я остановился у витрины и обернулся. Невдалеке маячил усатый. Я был уверен, что раньше его не встречал, но все равно он казался странно знакомым.

Вдруг это Сиреневый Плащ понял, что я его выследил? Но усатый совершенно точно не мог быть Сиреневым Плащом: он гораздо выше и плотнее. Я спешил как мог, но чем ближе подходил к дому, тем тревожней были мои ощущения.

Кто-то крался по пятам.

Как назло, в нашей глухомани почти не было людей. У соседнего дома стриг кусты-старьевщики молодой парень, одетый в синий комбинезон и защитные очки-консервы. Рядом с ним лежала целая гора веток. Я осмотрелся: на всей улице не было ни одного уцелевшего кустика, все с мудреными стрижками. Сердце сжалось от дурных предчувствий. Я постарался как можно быстрее пройти садовника, но ватные ноги плохо слушались. Громко щелкнули садовые ножницы. Парень сдернул очки и криво усмехнулся.

Я отшатнулся. Они меня нашли!

Что теперь делать?! Куда бежать?! Слева – «садовник», справа – стена. Впереди – тупик. Я попятился и рванул обратно по улице, понимая, что все бесполезно. Но дорогу перекрыл мужчина с пышными усами и бородой. Деваться было некуда. Это полный провал. Я сжал зубы и пошел домой, судорожно вспоминая заклятие глухоты. Сейчас оно будет мне просто необходимо.

Дверь медленно-медленно отворилась. На пороге показалась невысокая сухощавая женщина в запачканном переднике. В руках она держала половник, а из-за ее плеча выглядывала страшно довольная Ворона. Я сглотнул и шагнул вперед. «Садовник» закрыл за усатым дверь и прислонился к косяку, скрестив руки на груди. Все, теперь начнется.

– Мэтью, ты понимаешь, что мы все чуть с ума не сошли!

Мама стояла, уперев руки в бока. Вместо половника у нее в руке была большая серебряная ложка с темными пятнами. Бусинка все порывалась броситься мне на шею, но ее удерживал Джеймс. Измазанный землей синий комбинезон он так и не снял. Усатый мужчина сердито хмурил брови, но я никак не мог привыкнуть к тому, что этот странный дяденька – мой отец.

– Папе пришлось сменить внешность, чтобы попасть сюда! – прокомментировала мама мои недоуменные взгляды.

Мы все сгрудились в кухне, потому что в холле почти не осталось места – наверное, дерево-в-дереве почуяло весну и так сильно разрослось, что с трудом можно было пролезть вдоль стены. И уже часа два мне на все лады задавали один и тот же вопрос: «Мэтью, как ты мог?»

– Мама, он всем наплел, что он сирота!

– Ябеда! – Я попытался лягнуть Джеймса, но тот успел отскочить.

– Мэтью, как ты мог?

Мама пыталась заглянуть мне в глаза.

– Но что я такого сделал! Ну сказал, что сирота, но ведь я не желал вам плохого! Наоборот, если бы я поступил в Школу, вы бы могли мной гордиться!

– Гордиться тем, что сын предпочитает быть сиротой? – подняла бровь мама. – Мэтью, тебе хотя бы стыдно?

Конечно, мне было стыдно! То есть я понимал, что мне должно быть стыдно. Но вообще-то я с ужасом думал, что теперь все пропало. Почему именно сейчас, когда все так удачно складывается?

– А если бы с тобой что-нибудь случилось? Как бы мы смогли помочь? Ты же заблокировал даже Зов Крови!

Я молча кивнул на распахнутую шкатулку-пандорку. В ней не хватало ложки и пуговиц.

– И все равно, это ненадежный способ связи! Тем более что ты не носишь ее с собой! Нет, Мэтью, как ты мог?