Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача - Феликс Керстен

25 июля 1942 года

Сегодня Гиммлер сказал мне: Гитлер очень недоволен тем, что не оккупировал Швецию одновременно с Норвегией. Теперь же покорить Швецию уже не так легко, даже если она даст Германии предлог. Однако Швеция очень осторожна в своей внешней политике и не дает повода к вторжению.

– Мы ожидали, что Швеция будет препятствовать нам в перевозке войск, но она поступила очень хитро и немедленно удовлетворила все наши требования. Железная руда поставляется без всяких затруднений, и на этот счет нет никаких проблем. Однако вполне возможен конфликт с Швецией из-за финнов, так как они живут на севере Швеции.

Сначала я подумал, что это шутка, но, поняв, что Гиммлер говорит серьезно, спросил его, почему он хочет оккупировать Швецию.

– Во-первых, – ответил Гиммлер, – в последние месяцы в Швеции растет враждебность к Германии. Во-вторых, неправильно, что рядом с Германским рейхом Адольфа Гитлера существует нейтральная страна, в которой могут скапливаться наихудшие антигерманские элементы. В-третьих, некоторые газеты нападают на Германию. И в-четвертых, вражеские агенты устроили в Швеции свои штаб-квартиры. Помимо всего этого, Швеция обладает большими ресурсами, которые будут очень полезны для немецкой военной промышленности. Следовательно, имеется больше причин к этому шагу, чем предполагалось раньше, в начале года. Шведских запасов хватит для немецкой военной промышленности по меньшей мере на четыре—шесть месяцев. Если Швеция не хочет воевать против большевизма, она по крайней мере должна предоставить свои ресурсы, поскольку война ведется и в пользу Швеции.

Я был поражен, услышав объяснения Гиммлера, и ответил, что мы уже полностью обсудили этот вопрос в феврале. Тогда Гиммлер пришел к выводу, что Швецию лучше оставить в покое, хотя бы потому, что железная руда и так поставляется беспрепятственно.

Гиммлер сказал:

– Ладно, поговорим на эту тему, когда на той неделе будем в Финляндии.

Хельсинки 30 июля 1942 года

Когда мы с Виттингом разговаривали в саду немецкого посольства, к нам неожиданно присоединился Гиммлер. Мы прогуливались туда-сюда, Гиммлер беседовал с Виттингом об исследовании океанских глубин. Посреди разговора Гиммлер прервался, замолчал, решительно взглянул на Виттинга и сказал:

– Думаю, что, пожалуй, для Германии и Финляндии настал момент прийти к соглашению относительно Швеции. Финляндия получит северную половину Швеции, области с финским населением и норвежскую гавань Киркенес, а центральная и южная Швеция войдет в состав Великого Германского рейха. Норвегия в любом случае будет аннексирована после окончательной победы.

Далее Гиммлер сказал, что фюрер раскаивается в своей огромной ошибке – в том, что не оккупировал Швецию одновременно с Норвегией, – но теперь эту ошибку можно исправить. Финляндия доставит большое удовольствие Германии, если согласится с этим планом. Когда Гиммлер добавил, что после войны Финляндия могла бы стать Великой Финляндией, Виттинг заметил, что финны не питают амбиций в этом направлении, а просто стараются наладить наилучшие отношения с соседями.

В ответ на это Гиммлер заявил, что после войны у Финляндии будет единственный сосед – Великий Германский рейх. Тогда Виттинг объяснил, что финский народ ни в коем случае не поймет такого поведения по отношению к Швеции, хотя бы вследствие огромной помощи, которую он получил от Швеции во время Зимней войны с Россией, – и уж тем более не одобрит такой шаг. После решительного отказа Виттинга Гиммлер сменил тему разговора и сказал:

– Я лишь высказывал кое-какие личные мысли, подумав, что они могут заинтересовать Финляндию.

Виттинг выразительно ответил:

– Я так не думаю.

Гиммлер сказал:

– Тогда этот разговор останется нашим секретом.

Пока Гиммлер был в отеле, я без его ведома связался с Виттингом, финским министром иностранных дел. Мы пришли к соглашению по поводу фактов и тактики в данном вопросе. Во-первых, решение еврейской проблемы надо всячески оттягивать. Нам представлялись две возможности. Проще всего было бы объяснить Гиммлеру, что по финским законам выдача евреев требует согласия парламента. Однако в данное время парламент распущен на каникулы и при нормальном ходе событий снова соберется не раньше ноября. Нам предстояло, не оглашая конкретных настроений финского правительства, показать, что оно готово – по требованию рейха – созвать чрезвычайную сессию парламента.

Далее следует подвести Гиммлера к мысли, что подобное событие может разжечь политические страсти, совершенно излишние во время войны, а также вытащить на свет ряд других, весьма нежелательных вопросов. Гиммлеру придется учитывать, что финский народ ни в малейшей степени не сочувствует такому отношению к евреям и что их выдача приведет лишь к усилению антигерманских настроений в Финляндии, тем более что немало евреев погибло смертью героев, как во время Зимней войны, так и в нынешнюю кампанию. Ни один финн не поймет, как можно выдавать жен и матерей таких людей.

Однако финны должны принять во внимание, что Германия несомненно прибегнет к рычагам воздействия на Финляндию в свете тяжелой продовольственной ситуации в стране. Виттинг, как и Кивимяки, полагал, что это станет для Финляндии национальной катастрофой. Но тем не менее Финляндия ни при каких обстоятельствах не должна уступать. Учитывая эти соображения, мы решили, что Виттингу следует придерживаться позиций, обрисованных выше. Моя задача – подталкивать Гиммлера в том же направлении.

Когда Гиммлер на следующий день сообщил мне, что, как мы и предвидели, будет обсуждать еврейский вопрос с финским правительством, я предложил доверить мне, как финну, предварительные переговоры с Виттингом и премьер-министром Рангеллом хотя бы на уровне оглашения точек зрения. Учитывая результаты этих переговоров, он мог бы принять дальнейшие решения по еврейскому вопросу. Гиммлер согласился на это. Я оставил его, через некоторое время вернулся – даже не пытаясь снова связаться с финскими представителями – и передал ему содержание вчерашних дискуссий.

Я изложил их суть таким образом: оба министра в принципе разделяют его точку зрения, но питают сомнения по поводу того, осуществима ли в данный момент эта процедура технически. Поскольку сам Гиммлер не мог вынести решение лично, он сразу же позвонил Гитлеру и сообщил ему, в каком направлении идут переговоры. Гиммлер удовлетворился тем, что финны выражают принципиальное согласие, и согласился отложить этот вопрос до ноября.

Хельсинки

1 августа 1942 года

Я провел два часа за обедом с Виттингом, министром иностранных дел. Он был очень рад, что ему удалось удовлетворить Гиммлера. Предложение расчленить Швецию привело его в ужас.

– Что за невероятная идея – провоцировать Швецию! Не можем же мы повернуть против шведов те самые пушки, которые они дали нам во время Зимней войны. Это самое чудовищное предложение, какое я когда-либо слышал!