Западня Данте - Арно Делаланд

Пьетро снова уселся на табурет неподалеку от Таццио. И попытался собраться с мыслями, свести концы с концами. Сперва имелся только Марчелло и брошь куртизанки Лучаны Сальестри, брошенная на подмостках театра Сан-Лука. Эта брошь привела к сенатору Джованни Кампьони.

Пьетро принялся рассуждать вслух:

— Марчелло Торретоне, правительственный агент… Предположим, отец Каффелли, знающий о двойной жизни Марчелло, обнаружил существование Огненных птиц. Он открылся Марчелло, который свел воедино новые сведения, но не успел передать их Совету десяти. Его убивают в Сан-Лука. В это же время один из Огненных птиц приходит к Лучане Сальестри, спит с ней, выкрадывает подаренную сенатором брошь и подбрасывает ее в театр, чтобы подставить Кампьони. Если только куртизанка не входит в секту и не отдала брошь добровольно… Отличный способ одним ударом убить двух зайцев и вынудить власти убрать тихих реформаторов, вроде нашего сенатора Кампьони.

Пьетро взъерошил напудренный парик, ритмично постукивая по полу каблуком башмака с пряжкой, словно подчеркивая этим ход своих мыслей.

— Да, до этого момента все сходится. Значит, Лучана — ключ. Надо еще раз с ней поговорить, возможно, она что-то от меня скрывает. Да, я иду, моя дорогая! И покажу вам, где раки зимуют! Так, после смерти Марчелло отец Каффелли, перепуганный до полусмерти, боится даже шелохнуться. Но его обнаруживают. Может, Марчелло под пыткой сдал своего приятеля? Каффелли привязывают к верхушке Сан-Джорджо. Все шито-крыто, Огненные птицы довольны. Но вот какая незадача: осколки стекла, найденные в Сан-Лука, приводят нас к Федерико Спадетти, члену Гильдии стеклодувов, и таинственному Миносу, хотя единственная ниточка к нему — заказ на стеклянные линзы. Стеклянные линзы, Матерь Божья, — для чего?

Пьетро вздохнул и потер глаза.

— И ко всему прочему Вергилий и Кампьони направляют меня: один — к стихам Данте и силам зла, другой — к этим самым Огненным птицам на виллу Мора… Нами манипулируют. Этот Дьявол обнаружил мое присутствие в подвале виллы, или его предупредили до того, как я там появился? Если второе, то почему мне дали уйти? Он ведь мог схватить меня в любой момент… Или мне тоже предписана некая роль в этой истории? Нет, мне кажется… Похоже, все это всего лишь приманка… Большой отвлекающий маневр…

Виравольта покачал головой. И тут внезапно рядом с ним раздался голос:

— Минос направился в Арсенал.

Пьетро замер, потом медленно повернулся к Таццио:

— Что?

— Минос направился в Арсенал.

— Ты его знаешь! — подался к парнишке Виравольта. — Ты ведь знаешь, кто он такой, да?

— Нет. Но я знаю, что он направился в Арсенал. Я слышал, как отец разговаривал с одним из его людей полгода назад.

— Кто это был?

— Мне неизвестно.

Таццио ни на секунду не прекращал тереть платье, в котором видел свое лицо в тысяче отражений.

— Минос направился в Арсенал, — повторял он.

* * *

Арсенал, расположенный в районе Кастелло, представлял собой весьма необычную крепость. Он занимал довольно приличную часть площади Венеции. Здесь веками ковалась экономическая и военная мощь Светлейшей. В Арсенале находились две тысячи подрывников, плотников, ремонтных рабочих, изготовители парусов, снастей и прочие мастеровые.

Это был целый мир, окруженный башнями и часовыми, бдительно следящими за причалами, ангарами и крытыми мастерскими, кузнями, стапелями и литейными цехами. Отсюда выходили пять галер и восемь галионов, постоянно охранявшие Венецианский залив. Галиоты и галеасы, снующие между Закинфом и Корфу; фрегаты и сорока-, пятидесяти- и девяностопушечные корабли, бороздившие воды от Гибралтара до Константинополя; морские караваны и «быстроходные суда», боровшиеся с пиратами.

Как только Пьетро узнал от Таццио, что Минос направился в Арсенал — цель этого визита еще предстояло выяснить, — он, поставив предварительно в известность Эмилио Виндикати, направился туда во главе группы из двадцати агентов, к которым присоединились еще и инквизиторы Совета десяти. Однажды вечером Таццио услышал разговор отца с каким-то человеком, лица которого не видел, и тог сказал, что пришел от Миноса. Таццио уловил лишь обрывки разговора: этот самый Минос, каким-то образом связанный с некими конструкторами в Арсенале, сделал тайный заказ, как и стеклодуву, которому поручит изготовить пресловутые линзы. И все это подтверждало предположение Пьетро, что Минос, столь тщательно скрывающий свою личность, — довольно большая шишка.

Прибытие в Арсенал Черной Орхидеи с его подручными из Тайных произвело эффект разорвавшейся бомбы. Виравольта, шагая во главе группы, жестом или кивком рассылал агентов но всем углам. Агенты смешались с рабочими и мастеровыми на верфях, рассредоточились по всем мастерским и докам. Это походило на серьезную операцию, и кругом уже шептались, что дело, должно быть, чрезвычайной важности. Пока Пьетро допрашивал одного из конструкторов в литейной мастерской, ему поступили новые отчеты. Огненные птицы в свойственной им манере скрытно действовали под самым носом у Совета десяти и Уголовного суда. Минос заказал строительство двух легких фрегатов, но это еще ерунда: в процессе поисков Пьетро обнаружил такое, что у него кровь в жилах застыла. Потребовалось немного времени, чтобы сопоставить полученные в Арсенале сведения с информацией, данной военными властями города. Было арестовано пятнадцать человек, но ни один из них не смог сказать, кто скрывается под именем Минос, который явно предпочитал действовать через посредников. Пьетро некоторое время бродил среди задвижек, пушечных ядер, мортир и пороховых бочек, сотнями лежащих на складах. Затем, уже под вечер, поспешил к Эмилио Виндикати. Полученная информация не укладывалась у него в голове, но он намеревался сообщить Виндикати еще более серьезные вещи.

— Черная Орхидея!

О приходе Пьетро скрытно известили. Он нашел Эмилио в зале Коллегии. Франческо Лоредано в данный момент заседал с членами узкого состава совета. Эмилио был не один. С ним находился мужчина лет тридцати. Узколицый, с кожей настолько белой, что она казалась мраморной, пальцами пианиста и изяществом, которое подчеркивала аккуратная бородка. Он был в свободной белой рубахе и камзоле, цвет, крой и фасон которого, на опытный взгляд Пьетро, выдавали его французское происхождение. Эмилио одаривал этого гостя республики широкими улыбками и щедрыми дифирамбами. Говоря то по-итальянски, то по-французски, он рассыпался в комплиментах насчет «огромного таланта» и восторгался «привилегией принимать столь высокого посланца в самом сердце Светлейшей». Пьетро недолго пребывал в недоумении по поводу личности неизвестного.

— А! Мессир, позвольте вам представить: Пьетро Луиджи Виравольта де Лансаль, один из… хмм… особых советников нашего правительства, — угодливо сказал Эмилио. — Пьетро, это мэтр Эжен-Андре Дампьер, известный художник, сопровождающий в Венецию его превосходительство посла Франции. Мэтр Дампьер вскоре выставит свои работы в притворе базилики Сан-Марко. Великолепные произведения на религиозную тему, Пьетро.