Заговор Высокомерных - Елена Тюрина

Он действительно дурак, если на что-то надеялся. Его потолок – это Вера. Конечно, он не раз ловил на себе преданные взгляды и нежные улыбки той. Тихая, отзывчивая… Мать, вон, к ней тянется. А не жениться ли, в самом деле? Для Веры он в состоянии обеспечить нормальную, обычную жизнь. С Дарьей ему все равно ничего не светит. Слишком уж в разных мирах они живут. Только от самой мысли об этой женитьбе становилось муторно…

Снова перед глазами стояла Дарья… Давно с ним такого не было, что вот так лихорадочно набрасываться на женщину, задирать ей одежду. Наверное, со времен юности. Невероятное ощущение от того шального поцелуя никак не отпускало. Пальцы будто бы и сейчас чувствовали тепло ее кожи… Но еще тогда, у себя в офисе, постукивая наманекюреным пальчиком по столу и с неприкрытой насмешкой рассматривая его, она провела между ними невидимую черту. С каким презрением она глядела на его ношеную одежду! После той ее выходки на допросе Каплин подумал, что кто-то надоумил ее соблазнить следователя, вот она и старается. Теперь убедился, что, скорее всего так и есть.

Он же следак. Должен мыслить цинично. Эта версия виделась ему наиболее правдоподобной. Ну не могла же она действительно влюбиться в него!

С момента свидания в медблоке они больше не виделись. Отрезвленный произошедшим, Каплин теперь задумался – а с чего вдруг он так уверен в невиновности самой Лисневской?

Вот выйдет под подписку о невыезде, и посмотрим, как она запоет, – решил следователь.

Глава

XXIII

Дарья в джинсах, короткой дутой курточке и с большой серо-розовой сумкой на плече вышла из здания СИЗО. Светлые волосы были собраны в тугой хвост. С виду она больше походила на спортсменку, спешащую на тренировку, а вовсе не на заключенную следственного изолятора.

Покрутила головой, и взгляд почти сразу наткнулся на то, что искала. Помахав водителю в знак приветствия, Лисневская открыла дверь автомобиля.

– К ней подкатила какая-то бэха, – бросил через плечо куривший у окна оперативник Максим Синицын, обращаясь к следователю Каплину. – Номера могу сказать.

– Говори, зоркий ты наш, – вместо Льва Гавриловича отозвался Гущин.

Оба – и зампрокурора и следователь – буквально полчаса назад приехали сюда по совершенно иному вопросу. Но поскольку решено было пустить слежку за Дарьей, то что мешало сделать это прямо сейчас?

– У меня, кстати, правда дальнозоркость, – усмехнулся Максим и назвал номер.

Минут через десять им доложили, что машина принадлежит директору охранного холдинга «Кордон безопасности» Олегу Эдуардовичу Лалину.

У Каплина на языке крутилась пара матерных словечек. Неужели она еще и с этим крутит? Иначе с чего бы мужу журналистки ее забирать отсюда?

Затуманенный ревностью рассудок сейчас совершенно не воспринимал таких логичных и вполне разумных объяснений, как дружба, товарищеская поддержка или просто человеческое участие. Почему-то с некоторых пор любой мужчина в окружении Дарьи моментально попадал под подозрение в любовной связи с ней. И главное – Каплин даже не заметил, когда это с ним произошло.

Дарья Лисневская разбередила в нем давно угаснувшие, насильно подавленные чувства. На что он рассчитывал, увлекшись этой молодой красавицей, так поразившей его с первого взгляда? Она на пятнадцать лет моложе, богата, избалована. И она, скорее всего, даже не догадывается, что можно жить практически в нищете, как живет он сам.

Каплин впервые так увлекся женщиной с тех пор как собственная невеста изменила ему с другим, пока он был в Чечне. Он рисковал жизнью под обстрелами духов24 и мог погибнуть в любой момент, а она спала с каким-то мажором, сынком одного местного воротилы. Лев никогда не чувствовал себя таким идиотом, как в тот момент, когда узнал правду. Он-то искренне хотел жениться. Кольцо купил, потратив кучу денег. На ремонт в квартире копил. Он, черт возьми, детей планировал завести!

Работа в следственном комитете только обострила убежденность в том, что люди, в большинстве своем, лживы, падки на деньги, трусливы и слабы. Особенно женщины. Поэтому никаких иллюзий в отношении представительниц слабого пола он уже давно не питал. Но вот эта почему-то зацепила его. И теперь Лев снова почувствовал себя полным идиотом. Особенно когда вспоминал, как жадно шарил руками по ее телу. Хотя следует признать, что и она в тот момент явно испытывала удовольствие. Он был достаточно опытен в таких вещах, чтобы это понять.

Лисневская села на переднее сидение рядом с водителем. Дарья, конечно, сразу заметила припаркованный неподалеку автомобиль следственного комитета. Ее словно током прошибло. Олег ждал, положив ладони на руль, и тихо барабаня по нему пальцами.

– Не знаешь, что тут следаки делают? – стараясь говорить непринужденно, спросила Дарья.

– Да Каплин с каким-то солидным пузатым мужиком приехали.

Со Львом Гавриловичем Олег уже был знаком, ведь тот наведывался к нему в офис и фотографировал орден.

Машина тронулась с места и дальше ехали молча. Дарья думала о Каплине. Он присутствовал, когда ей объявили о том, что в интересах следствия отпускают под подписку о невыезде. Но не сказал толком ничего. Официальная вежливость, деловой тон, взвешенность каждой фразы… Будто и не было между ними этого фантастического, умопомрачительного поцелуя.

После того, как она, не глядя, подписала предложенные документы, они не обмолвились больше ни словом, словно вовсе не знакомы.

Видимо, он решил, что она его отвергла. Но на самом деле она желала его до дрожи в коленях, до мурашек, до томления во всем теле от одного только его присутствия. И при этом панически боялась, что кто-нибудь войдет. Боялась не за себя, а за него…

Как же сильно она обидела его! Сейчас с нежностью представляла неправдоподобно синие глаза, широкоплечую крепкую фигуру, жгучую черноту волос с уже пробивающейся сединой, небрежную щетину…

– Олеж, мне надо к банкомату, снять денег, – вдруг нарушила тишину молодая женщина, наконец, на что-то решившись. – А потом отвези меня, пожалуйста, в салон красоты. Я скажу, какой. Нужно основательно подготовиться к одной встрече… И хорошенько сегодня выспаться.

Интерьер элитного салона был выполнен в серебристо-белом цвете. Яркими пятнами выделялись несколько пальм в кадках, изображение Одри Хепберн на одной из стен, и стоявшие на полках витрин тюбики и коробочки с косметическими средствами. Особая, неповторимая атмосфера создавалась не только благодаря дизайну, но и тихой умиротворяющей музыке, запахам и еще чему-то неосязаемому, витавшему в воздухе. Ощущение гармонии возникало тотчас, едва переступишь порог. Дарья буквально физически чувствовала необходимость некого обновления. Нужно было вернуть прежний лоск, заставить себя забыть о жизни в тюрьме, словно и не было всего этого.