Сарум. Роман об Англии - Эдвард Резерфорд

– Не подвергай сомнению волю богов! – с горечью напомнил Длух, хотя в тот миг не верил, что боги сдержат свое обещание.

Крун, совершенно обессилев от боли, не разгневался, а начал терпеливо объяснять верховному жрецу, почему ребенка не следует приносить в жертву:

– Я уже отдал богам своего первенца, ведь мои сыновья утонули в морской пучине. Жрецы неправильно истолковали предсказание, только и всего.

Он раз за разом повторял эти слова, пытаясь убедить верховного жреца, что без наследника Сарум погибнет. Однако Длух оставался неумолим:

– Воля богов будет исполнена. Они не оставят нас своей милостью.

Крун безвольно поник.

Целый день старый вождь отчаянно цеплялся за жизнь и взывал к Длуху, умоляя его не приносить ребенка в жертву. Увы, мольбы были напрасны. Перечить верховному жрецу никто не осмеливался.

Тем временем у Меноны начались родовые схватки – преждевременно, от потрясения, вызванного видом ужасных ран Круна. Прислужницы увели ее в спальню и призвали повитух.

На заходе солнца в доме зажгли лучины. Вождь, изнемогая от боли, снова воззвал к жрецу:

– Я умираю! Спаси ребенка, жрец!

Длух задрожал и отвернулся, скрывая подступившие слезы. В полночь раздался первый крик новорожденного, и жрец поспешно удалился в спальню роженицы.

На пороге верховный жрец замер, с трудом сдерживая радостный крик и изумленно глядя на чудесное явление. Воистину, непостижимые боги сдержали обещание. Повитухи протянули Длуху не одного, а двух младенцев – девочку и мальчика, крепких и здоровых, хотя и рожденных до времени. Менона слабо улыбнулась.

– Отдайте мне первенца! – сурово потребовал Длух.

Как он и предполагал, ему отдали девочку.

– Вот первенец, обещанный богам! – возвестил верховный жрец. – У Сарума есть законный наследник.

Наступил день летнего солнцестояния.

Все жители пятиречья со страхом ожидали этого дня.

Нума и Катеш проснулись на рассвете и, разбудив детей, сели у порога хижины.

Обитатели Сарума знали, что для освящения нового хенджа жрецы должны избрать девятнадцать человек, которым суждено окончить свою жизнь на жертвенном алтаре. Суровые служители богов парами разбрелись по долинам, шли от поселения к поселению и взмахами церемониальных бронзовых ножей указывали на избранную жертву. Никто не знал, на кого падет выбор жрецов: иногда это был преступник, словом или делом оскорбивший богов, иногда – простой земледелец или дочь богатого торговца. Жертвой мог стать любой – мужчина или женщина, старик или младенец, ведь, по утверждению жрецов, все люди подвластны могущественному богу Солнцу.

Нума дрожал от страха, слишком хорошо помня все свои прегрешения: изъян в перекладине нового святилища, убийство Тарка… Жрецы наверняка обо всем догадались, ведь им известно все. Лоб Нумы покрылся испариной.

– Жрецы за мной придут, – вздохнул каменщик.

– За мастером, который построил новое святилище? – удивилась Катеш и замотала головой. – Нет, не придут.

Нума ничего не ответил. «Наверное, Катеш обрадуется, если выбор жрецов падет на меня», – печально подумал он и вздрогнул, посмотрев на детей. Выбор жрецов был непредсказуем. Что, если жребий падет на сына или на малютку Пийю? Ведь перед богами все равны…

«Ох, Нумати…»

Солнце клонилось к закату.

– Жрецы уже не придут, – заявила Катеш.

Каменщик облегченно перевел дух.

В наступивших сумерках на тропинке, вьющейся по склону холма, появились два жреца – старый и молодой. У хижины они остановились перед дрожащим от страха Нумой. Молодой жрец торжественно вручил старому длинный бронзовый нож.

Старик медленно наставил его на сына каменщика.

– Нет! – воскликнул Нума. – Возьмите меня! Я убийца! Я осквернил святилище! Это я заслуживаю смерти.

Молодой жрец покачал головой. Нума обернулся и сообразил, что нож указывает не на сына, а на Катеш.

– Такова воля богов, – объявил жрец.

Нума понял, что жрецы хотя и жестоки, но всеведущи и справедливы.

Обряд освящения хенджа начался на закате.

На склонах холмов у святилища собралось почти четыре тысячи человек. На почетном месте, отведенном вождю, стояли двое мужчин: один держал кожаный нагрудник вождя, расшитый золотом, а второй – тяжелую булаву, богато изукрашенную янтарем.

К святилищу медленно двинулись жрецы, за которыми шли девятнадцать человек – жертвенных избранников. У начала длинной меловой дороги процессия остановилась, дожидаясь захода солнца. Пламенеющий свет заката окрасил алым белоснежные одеяния жрецов и заставил сверкать драгоценные камни на багряной мантии верховного жреца. Длинное лицо Длуха было выбелено мелом, голову венчала бронзовая диадема с золотым солнечным диском, а в руках верховный жрец сжимал длинный посох с рукоятью в форме священного лебедя.

Наконец солнце скрылось за горизонтом. В наступивших сумерках над долиной медленно взошла луна. Наступила самая короткая ночь года. Люди умолкли, ожидая, когда свершится самый важный обряд.

Нума-каменщик молча глядел на творение своих рук – величественный хендж. В центре святилища кольцом стояли серые камни, залитые лунным сиянием. Исполинские сарсены отбрасывали длинные тени. За камнями виднелся полукруг массивных трилитов и ужасающий алтарный камень. Нума, повинуясь повелению жрецов, всю свою жизнь посвятил строительству хенджа. Воистину власть жрецов велика! Каменщик обнял детей, крепко прижал их к себе – их жизнь тоже пройдет под грозной сенью сарсенов.

Близился рассвет.

Небо на востоке едва заметно посветлело, и жрецы, напевно взывая к богам, медленно двинулись по меловой дороге к святилищу. Нума, прищурившись, пытался разглядеть Катеш среди жертвенных избранников.

– Вашей матери выпала большая честь, – сказал он детям. – Она стала избранницей богов.

Малютка Пийя непонимающе уставилась на него, а Нумати тихонько всхлипнул. Сам каменщик не испытывал ни сожаления, ни отчаяния – величие святилища подавляло все чувства, кроме преклонения перед всесилием богов.

На востоке показался краешек восходящего солнца.

В центре хенджа, у алтарного камня, неподвижно стоял верховный жрец Длух.

Гонцы принесли ему весть о смерти Круна. Великого вождя Сарума похоронят в огромном меловом могильнике на взгорье, и дух его упокоится, взирая на пятиречье. Смерть вождя в ночь солнцестояния была добрым знамением.

Только сейчас, ожидая, когда бог Солнце озарит своим сиянием новое святилище, Длух осознал важность всего, что случилось после трагической гибели сыновей Круна.

С чего начинались священные предания жрецов? О чем говорилось в них – прежде, чем возник Сарум, прежде, чем океанские воды затопили путь на восток и отрезали остров от материка? Прежде, чем древние звездочеты составили бесконечный список движения небесных светил – на его изучение и запоминание уходило два года? Какие слова были самыми первыми, самыми важными – важнее, чем объяснение священных волшебных чисел?