И пала тьма - Джеймс Клеменс

Дарт довелось уже разок прогуляться под сенью знаменитого дерева. Ствол покрывала толстая серая кора, а листья отливали зеленью настолько темной, что их цвет можно было определить только в яркий солнечный полдень; все остальное время они казались черными. Стоя под густой кроной, Дарт представляла себе, что даже в самый яростный ливень на нее не упало бы ни капли. Молодые стволы и согнутые ветви образовывали анфиладу арок. Там назначали тайные встречи влюбленные, там торопливым шепотом обменивались обещаниями, которые всегда сбывались. Говорили, что в самой сердцевине чащи, где прятался истинный ствол — сердце дерева, в вечной ночи скрывается сплетенная из ветвей беседка, освещаемая только робкими бабочками-светляками, которые гнездятся в листве. Но никто не знал этого наверняка. Никому не дозволялось приближаться к личной святыне Чризма.

Гроза давно миновала, и ослепительную голубизну чисто вымытого неба нарушали только редкие, пышно взбитые облака. В теплом воздухе веяло обещанием весны. Внезапно Дарт пронизал леденящий, высасывающий радость озноб, и она задрожала.

— Все будет хорошо. — Лаурелла потрепала ее по руке. — У нас обеих все будет хорошо.

Дарт больше не могла сидеть на одном месте. Она вскочила на ноги, испугав подругу.

— Я немного подышу воздухом, — извиняющимся тоном промямлила девочка. — Пока матрона Шашил не заперла нас в классной комнате.

— У нас мало времени… — Лаурелла привстала было со стула.

— Я хочу побыть одна. — Дарт сделала шаг. — Ты не против?

На лице Лауреллы промелькнуло обиженное выражение, но она закивала и снова опустилась на стул.

— Подождать тебя здесь? Чтобы пойти к матроне Шашил вместе?

— Я недолго, — с кивком пообещала Дарт.

Она свернула на изогнутую лестницу, что спускалась с террасы в сад. От прогулки, пусть и бесцельной, ей наверняка станет легче.

Остаться в одиночестве ей все же не удалось. Щен выбрался следом за ней из-под стола, прошел насквозь покинутый девочкой стул. Он понимал настроение хозяйки и не попадался ей на глаза, но следовал за ней, куда бы она ни пошла.

Дарт охватило раздражение. Она любила Щена всей душой, но сейчас ей хотелось скрыться от опеки, убежать куда глаза глядят от всего, что ее окружает.

Она быстро добралась до сада, где во все стороны разбегались вымощенные камнем тропинки. Девочка миновала входную арку, увитую имбирными розами, на которых как раз распускались первые сладко пахнущие бутоны. Она выбрала тропку, огражденную низкой живой изгородью, куда свободно проливались солнечные лучи. За изгородью чередовались ухоженные ряды фиолетового силлиандра и дикие заросли розовых нарциссов. Над ручьями перекинулись изогнутые деревянные мостики, а в воде среди зеленых круглых листьев покачивали тяжелыми головами водяные лилии. Порой синим всполохом мелькала стая мелких рыбок, а иногда проплывал большой неторопливый карп.

Дарт неожиданно заметила, что ноги несут ее все скорее. Она быстро шла по ухоженным дорожкам, сворачивая то на одну, то на другую. Щен не отставал от хозяйки, но девочка пыталась убежать не от своего призрачного спутника. Она спасалась от самой себя. Из-за слез перед глазами все расплывалось.

Она перешла на спотыкающийся бег. Юбка цеплялась за шипы и колючие ветки изгороди, но девочка только прибавляла ходу. Ее начали сотрясать рыдания.

Дарт хотелось только одного: никогда не останавливаться. Даже окружающая сад стена не будет для нее преградой. У нее не было сомнений, что ее ожидает изгнание или еще худшее наказание: темница и цепи. Но более всего ее пугало повторение совершенного в птичнике насилия. Даже сейчас, в замке, ее не отпускало ощущение обреченности. Что бы ни готовила ей судьба, Дарт перед ней бессильна.

В своем беге по саду она искала даже не спасения, а возможности обрести хоть какое-то подобие покоя. Если не оглядываться, то, может, в конце она исчезнет, затеряется среди укрытых тенями улочек Чризмферри. Пусть ее ждет изгнание, но по собственной воле.

На тропинке под ногами захрустел гравий, и Дарт поняла, что оказалась в старой части сада. Клумбы здесь разрастались привольно, без особого ухода, а редкие ручьи и прудики были затянуты ряской. Чем глубже в сад, тем выше делались стволы и гуще становились нависавшие над тропой ветви. Тени сгущались.

Шаг девочки замедлился. Путь ей преграждала осыпавшаяся гряда камней — старая садовая стена. На протяжении многих веков сад непрерывно рос, продвигаясь к югу от реки и кастильона, и в конце концов захватил всю центральную часть города. Древние стены сносили и возводили новые. По словам Джаспера Чика, за последние четыреста лет подобное случалось двадцать два раза.

Дарт перебралась через преграду и оказалась в совсем одичавшем уголке сада. С удивлением она обнаружила, что стоит под ветвями мирра.

Девочка оглянулась — за ней полумесяцем вздымались девять башней кастильона, девять каменных Милостей. Башни поднимались на двадцать этажей, но отсюда виднелись только верхушки крыш.

Она замерла, не в силах сдвинуться с места. Ее разрывало на части: сердце молило продолжать спасительный бег, но в то же время что-то тянуло ее обратно, уговаривало не бросать своих обязанностей и, уж во всяком случае, не покидать Лауреллу без прощания. Но еще глубже притаился страх перед тем, что ожидает ее за стенами сада. Мысль о чужом, полном неизвестности городе пугала. Стоит ли отдаться на его милость и оставить надежду на искупление?

Приближающиеся голоса спугнули Дарт прежде, чем она что-либо надумала. Судя по всему, к ней приближалась небольшая компания.

Хотя она не нарушила никаких правил, Дарт почему-то боялась быть обнаруженной здесь и потому судорожно оглядывалась в поисках укрытия. Щен с вываленным языком сидел рядом и преспокойно постукивал по земле обрубком хвоста.

Дарт пробралась обратно за полуразрушенную стену и спряталась за грудой камней. В нескольких шагах от нее Щен рылся в кусте резнолиста, охотясь за спугнутой мышью.

Голоса приближались, они принадлежали двоим, мужчине и женщине. Разговору сопутствовал веселый смех, и Дарт представила себе отправившихся на прогулку возлюбленных. Кому-то досталась судьба, где дозволено испытывать простые радости. Пара подошла к пролому в стене, и Дарт пригнулась пониже.

Влюбленные остановились. Девочка прильнула к щели в груде камней. На секунду ей показалось, что она видит Лауреллу. У закутанной в коричневый бархатный плащ девушки были черные волосы, струящиеся водопадом, и матовая кожа. Но стоило ей повернуться лицом к свету, и Дарт поняла, что эта девушка несколькими годами старше Лауреллы и не так красива. Она приподняла навстречу возлюбленному лицо, губы приоткрылись в ожидании поцелуя.

Спутник незнакомки годился ей в отцы. Его виски уже засеребрились, и белая узкая прядь разделяла пробором волосы. На нем были коричневый плащ для верховой езды, высокие, до колен, сапоги, а из-под расстегнутого воротника камзола виднелась шелковая рубашка сочного красного цвета. Костюм не оставлял сомнений в благородном происхождении его обладателя.