Одиссея капитана Блада - Рафаэль Сабатини

Легко скользя по осыпающемуся песку, в котором по щиколоткупроваливались его сапоги из мягкой испанской кожи, капитан Блад спустился наотмель. Его сопровождал Волверстон и с ним человек двенадцать из команды«Арабеллы». Подойдя к ошеломлённой его появлением группе людей, Блад снялшляпу, отвесил низкий поклон мадемуазель д'Ожерон, а затем повернулся кЛевасёру.

— Доброе утро, капитан! — сказал он, сразу жеприступая к объяснению причин своего внезапного появления. — Вчерашнийураган вынудил наши корабли возвратиться. У нас не было иного выхода, кактолько убрать паруса и отдаться на волю стихии. А шторм пригнал нас обратно. Кдовершению несчастья, грот-мачта «Сантьяго» дала трещину, и я рад был случаюпоставить его на якорь в бухточку западного берега острова, в двух миляхотсюда. Ну, а затем мы решили пересечь этот остров, чтобы размять ноги ипоздороваться с вами… А кто это? — И он указал на пленников.

Левасёр закусил губу и переменился в лице, но, сдержавшись,вежливо ответил:

— Как видите, мои пленники.

— Да? Выброшенные на берег вчерашним штормом, а?

— Нет! — Левасёр, взбешённый этой явной насмешкой,с трудом сдерживался. — Они — с голландского брига.

— Не припомню, чтобы вы раньше упоминали о них.

— А зачем вам это знать? Они — мои личныепленники. Это моё личное дело. Они — французы.

— Французы? — И светлые глаза капитана Бладавпились сначала в Левасёра, а потом в пленников.

Д'Ожерон вздрогнул от пристального взгляда, но выражениеужаса исчезло с его лица. Это вмешательство, явно неожиданное как для мучителя,так и для жертвы, внезапно зажгло в сердце молодого человека огонёк надежды.Его сестра, широко раскрыв глаза, устремилась вперёд.

Капитан Блад, мрачно нахмурясь, сказал Левасёру:

— Вчера вы удивили меня, начав военные действия противдружественных нам голландцев. А сейчас выходит, что даже ваши соотечественникидолжны вас остерегаться.

— Ведь я же сказал, что они… что это моё личное дело.

— Ах, так! А кто они такие? Как их зовут?

Спокойное, властное, слегка презрительное поведение капитанаБлада выводило из себя вспыльчивого Левасёра. На его лице медленно выступиликрасные пятна, взгляд стал наглым, почти угрожающим. Он хотел ответить, нопленник опередил его:

— Я — Анри д'Ожерон, а это — моя сестра.

— Д'Ожерон? — удивился Блад. — Не родственникли моего доброго приятеля — губернатора острова Тортуга?

— Это мой отец.

— Да сохранят нас все святые! Вы что, Левасёр, совсемсошли с ума? Сначала вы нападаете на наших друзей — голландцев, потом берётев плен двух своих соотечественников. А на поверку выходит, что эти молодыелюди — дети губернатора Тортуги, острова, который является единственнымнашим убежищем в этих морях…

Левасёр сердито прервал его:

— В последний раз повторяю, что это моё личное дело! Ясам отвечу за это перед губернатором Тортуги.

— А двадцать тысяч песо? Это тоже ваше личное дело?

— Да, моё.

— Ну, знаете, я совсем не намерен соглашаться свами. — И капитан Блад спокойно уселся на бочонок, на котором недавносидел Левасёр. — Не будем зря тратить время! — сказал онрезко. — Я отчётливо слышал предложение, сделанное вами этой леди и этомуджентльмену. Должен также напомнить вам, что мы с вами связаны совершеннострогим договором. Вы определили сумму их выкупа в двадцать тысяч песо.Следовательно, эта сумма принадлежит вашей и моей командам, в тех долях, какиеустановлены договором. Надеюсь, вы не станете этого отрицать. А самоенеприятное и печальное — это то, что вы утаили от меня часть трофеев.Такие поступки, согласно нашему договору, караются, и, как вам известно,довольно сурово.

— Ого! — нагло засмеялся Левасёр, а затемдобавил: — Если вам не нравится моё поведение, то мы можем расторгнуть нашсоюз.

— Не премину это сделать, — с готовностью ответилБлад. — Но мы расторгнем его только тогда и только так, как я найдунужным, и это случится немедленно после выполнения вами условий соглашения,заключённого нами перед отправлением в плавание.

— Что вы имеете в виду?

— Постараюсь быть предельно кратким, — сказалкапитан Блад. — Я не буду касаться недопустимости военных действий противголландцев, захвата французских пленников и риска навлечь гнев губернатораТортуги. Я принимаю все дела в таком виде, в каком их нашёл. Вы сами назначилисумму выкупа за этих людей в двадцать тысяч песо, и, насколько я понимаю, ледидолжна перейти в вашу собственность. Но почему она должна принадлежать вам,когда, по нашему обоюдному соглашению, этот трофей принадлежит всем нам?

Лицо Левасёра стало мрачнее грозовой тучи.

— Тем не менее, — добавил Блад, — я ненамерен отнимать её у вас, если вы её купите.

— Куплю её?

— Да, за ту же сумму, которая вами назначена.

Левасёр с трудом сдерживал бушевавшую в нём ярость, пытаяськак-то договориться с ирландцем:

— Это сумма выкупа за мужчину, а внести её должен губернаторТортуги.

— Нет, нет! Вы объединили этих людей и, долженпризнаться, сделали это как-то странно. Их стоимость определена именно вами, ивы, разумеется, можете их получить за установленную вами сумму. Вам придётсязаплатить за них двадцать тысяч песо, и эти деньги должны быть поделены срединаших команд. Тогда наши люди, быть может, снисходительно отнесутся к нарушениювами соглашения, которое мы вместе подписали.

Левасёр зло рассмеялся:

— Вот как?! Чёрт побери! Это неплохая шутка.

— Полностью с вами согласен, — заметил капитанБлад.

Смысл этой шутки заключался для Левасёра в том, что капитанБлад с дюжиной своих людей осмелился явиться сюда, чтобы запугать его, хотя он,Левасёр, мог бы легко собрать здесь до сотни своих головорезов. Однако при этихсвоих подсчётах Левасёр упустил из виду одно важное обстоятельство, котороеправильно учёл его противник. И когда Левасёр, всё ещё смеясь, повернулся ксвоим офицерам, чтобы пригласить их посмеяться за компанию, он увидел то, отчего его напускная весёлость мгновенно померкла. Капитан Блад искусно сыграл наалчности авантюристов, побуждавшей их заниматься ремеслом пиратов. Левасёрпрочёл на их лицах полное согласие с предложением Блада поделить между всемивыкуп, который их вожак думал себе присвоить.

Головорез на минуту задумался и, мысленно кляня жадностьсвоих людей, вовремя сообразил, что он должен действовать осторожно.