Танго дьявола - Эрве Жюбер

— Во что вы играли, доведя себя до такого состояния?

— Приняла чуть порошка эмпатии, чтобы угнаться за Бароном. Один палец. Нет, пять. Нет, пятнадцать.

— Вы сошли с ума? Медь в огромных дозах смертельна даже для колдуний вашей закалки.

Роберта отмахнулась и принялась рассказывать ему о погоне, об обмене между големом и Бароном, о схватке с убийцей.

Она хотела сесть. Но ее голова словно воспарила к потолку, а конечности разлетелись по разным углам спальни.

— Странно, но мне кажется, я шевелю не пальцами, а огромными щупальцами, — удивленно сообщила она.

— Не двигайтесь, — приказал Роземонд. — Я вернусь через пять минут.

Он нашел нужные ингредиенты в кухне. Пишенетта, который заснул в гостиной, разбудил шум. Он сунул нос в кухню. Его близорукие глаза с трудом различали неясный силуэт человека, сотворившего на столе небольшой небосвод над городом, который сотрясали взрывы. Он предпочел вернуться в гостиную, не открывая своего присутствия.

Роземонд вернулся в спальню, держа в руках пивную кружку с гербом древнего города Мюнхена. Роберта, которая ни на миллиметр не сдвинулась с места из страха превратиться в нечто бесформенное и липкое, понюхала содержимое кружки. Запах, цвет и консистенцию определить было невозможно. Жидкий камень — таково было единственное определение, которое она сумела подобрать к пойлу.

— Самое лучшее лекарство, которое мне известно, против побочных действий порошка эмпатии. Изида изобрела его, чтобы склеить куски разрубленного мужа. Пейте.

Роберта скривилась. Но проглотила настойку до последней капли. Ей показалось, что составляющие ее личности, телесные и духовные, занимали свои привычные места. Монтаж закончился, голова села на плечи, и она наконец ощутила себя. Она встала, сделала несколько шагов, подпрыгнула на сомкнутых ногах, оттолкнувшись от пола.

— Я цела и невредима, — с облегчением заявила она.

Уселась на край кровати и несколько минут распутывала мысли, чьи нити основательно переплелись между собой.

— Который час? — осведомилась она после долгих размышлений.

— Четыре часа утра.

Она надела ботинки и отправилась в ванную, чтобы с помощью зеркала убедиться — отражение соответствовало оригиналу. Успокоившись, она ощутила потребность почистить зубы. Дружеская рука положила на умывальник ее туалетный несессер.

— Пишенетт все еще здесь? — спросила она, накладывая толстый слой женьшеневой пасты на щетку.

— Внизу. Спит, — ответил из спальни Роземонд.

— Отлично. — Она энергично принялась надраивать зубы. — Онпевыйскогоясобиваюсьнашать!

Профессор истории, который большую часть времени занимался расшифровкой зашифрованного, перевел и спросил:

— А кто вторая персона, которую вы собираетесь допросить, милая моя?

Роберта трижды сплюнула в раковину.

— Рагнетруда. — Ей показалось, что она произнесла это имя.

Когда она вышла из ванной, у профессора было недовольное лицо.

Даже если говорить о ней как о персоне трудно, про себя добавила колдунья.

Хорошо зная упрямство подруги, профессор истории решил, что любая попытка отговорить ее будет напрасной. А потому обреченно вздохнул.

Сон бежал от Пишенетта. Он размышлял. Ситуация представлялась весьма странной. Мишо на свидание под Барометром не явился. А эта Моргенстерн и человек, пришедший после телефонного звонка, не походили на добрых самаритян, с помощью которых он рассчитывал покинуть город. В конце концов он спросил себя, не очутился ли между Сциллой и Харибдой.

Он слышал, как они спускались по лестнице, потом различил их фигуры в гостиной. Моргенстерн взяла стул и уселась перед ним. Мужчина продолжал расхаживать по комнате, словно патрулирующий милиционер. На самом деле Роземонд изучал библиотеку майора.

— Вам лучше? — спросил Пишенетт у Моргенстерн, которую надеялся привлечь в союзники.

— Кто такой Мишо? — сразу спросила она.

Значит, его ожидал допрос с пристрастием. Да будет так. Он ответит на все заданные вопросы, выдавая истину по крохам.

— Шофер Министерства безопасности, — прямо ответил он. — Вы знаете это не хуже моего. Вы ведь приходили ко мне вместе с ним?

Роберта вспомнила, что Пишенетт принял Мартино за шофера Арчибальда Фулда.

— Я была не с Мишо, а со следователем Криминального отдела. Не потеряй вы все три пары очков, вы бы разглядели его.

— Ай! — воскликнул Пишенетт, скукоживаясь в кресле.

Эта женщина была милиционершей в штатском, агентом Безопасности. Они заставят его заплатить за немыслимую воздушную наглость.

— Критика чистого разума, — воскликнул Роземонд, снимая с полки книгу. — Вы ее читали? Еще более герметичное творение, чем последнее видение святого Антуана. Волосы можно рвать горстями.

А Пишенетт вслух перечислял пытки, которым его подвергнут… Роберта завладела вниманием близорукого журналиста, схватив его за подбородок.

— Что вы делали наверху? Для кого издавали этот листок, Барометр?

Она нанесла удар в самое уязвимое место — его оружием были перо и чернильница. Эрнст Пишенетт надул грудь и превратился в достойного отпрыска Эрнста Пишенетта-отца.

— Это не листок, а газета частных расследований! И я ни на кого не работаю! Я, мадам, независимый журналист. И открыл бы личность этого Туманного Барона, если бы волшебные тыквы не взяли мой аэростат приступом!

— Волшебные тыквы? — одновременно воскликнули Грегуар и Роберта.

Пишенетт в общих чертах обрисовал нападение, во всяком случае, то, что сумел разглядеть.

— Не знаю почему, но я сомнамбула. И на случай неосторожного падения сплю с парашютом, — уточнил он.

— Вы — человек везучий, — кивнула Роберта.

— Нет, я — человек предусмотрительный.

— Ого! — вновь воскликнул Роземонд, который вернулся к изучению книг. — Магическая библиотека клеща Шопенгауэра. Грубер был весьма начитанным человеком.

Роберта продолжала допрос:

— Каковы ваши связи с Мишо? И не кривите душой.

Пишенетт огорчился, что вернулась милиция. И решил бросить ей самый крупный кусок правды.

— Он доставлял мне информацию. Для Барометра .

— И…

— И что?

— Что он требовал за свои сведения?

Женщина была безжалостной.

— Я должен был следить за муниципальной каторгой, — тихим голосом признался он.

— Всего-навсего! — воскликнула колдунья. — Вы знаете, в Базеле есть более интересные места, чем каторга?