Поступь битвы - Анатолий Нейтак

— Хочешь, чтобы я разделил с тобой ответственность?

— Нет. Вы сейчас не сможете мне ассистировать, так что о разделении ответственности речи идти не может. Я просто хочу, чтобы вы высказались за один из способов. Какой нравится больше всего именно вам?

— И ты действительно сделаешь то, что я посоветую?

— Если вы действительно хорошо подумаете над своим советом — да.

«Каков вопрос, таков ответ».

Хезрас вытянулся и прикрыл глаза. В красноватой темноте под сомкнутыми веками медленно возник образ Мич. Но не нынешний, а старый — тех времён, когда генерал, только-только переведённая на эту уединённую базу после окончания Войны Обмана, больше надеялась на медикаменты, чем на сайгр. Времён, когда она ещё помнила, что такое смех.

«Поставьте себя на место пациента. Остальное станет очевидно».

И ещё:

«Простые решения не всегда лучше сложных. Зато и последствия их, за редким исключением, тоже просты — а это уже серьёзное преимущество».

Хезрас открыл глаза.

— Я голосую за боль, — сказал он.

…Волна откатилась, давая вздохнуть. Генерал сторожко вслушалась в себя — и задохнулась снова. Тело скрючило непроизвольной судорогой, комбез мгновенно отсырел, впитав обильно выступивший пот. Зубы сжались до хруста.

«Только не крикнуть. Не крикнуть. Не…»

Из горла вырвался хриплый придушенный вой — низкий, жуткий. На его фоне почти потерялось короткое шипение инъектора.

— Что это было? — прошептала Мич спустя пару вдохов, отпущенная непонятным приступом, но страшась шевельнуться.

— Болеутоляющее, — сообщила Сарина.

Голос Владеющей подрагивал. Даже в своём оглушённом состоянии генерал заметила это. И насторожилась.

— Что-то слишком быстро ты нашла нужный препарат.

— Я вообще его не искала, — призналась Владеющая.

— Вот как.

— Да. Мы с Хезрасом посовещались и решили…

Рассказ оказался достаточно долог, чтобы Мич окончательно пришла в себя. И даже развернулась в кресле лицом к Сарине, снова приняв уютную позу без следа напряжения.

— Должно быть, это очень раздражает, — дождавшись, пока Владеющая замолчит, заметила она сочувственно.

Машинально попытавшись добраться до смысла сказанного при помощи чтения мыслей, Сарина обнаружила на своём пути пси-щит. Довольно простой, он был достаточно эффективен, чтобы справиться с возложенной на него задачей. Нет, он не спас бы Мич от зондажа, да и обойти этот щит было не так уж сложно. Только вот обойти его незаметно Сарина всё-таки не могла. А читать мысли, когда Мич знает, что её читают… нет уж. Всякой наглости есть пределы. Ничего не оставалось, как играть по общим правилам.

— Раздражает? Ты о чём?

— О лени и страхе. Две стороны одной медали.

— Всё равно не понимаю.

Мич прищурилась.

— Ой ли? Я ведь в курсе того, как получил новый ранг пси наш почтенный целитель. А что именно ты сделала со мной, я сейчас услышала из твоих же уст.

Вскинув руку в резком жесте, генерал в зародыше задавила возможные возражения, продолжая говорить уверенно и напористо:

— Может, ты и сумела заморочить голову Хезрасу, благо он теперь не в той форме, чтобы замечать хорошо спрятанные манипуляции. Но со мной — не выйдет. Я тоже из породы тех, кто привык отдавать приказы и нести ответственность за других виирай. Я тоже плела сети и смотрела сверху, дёргала за нитки и давила на кнопки. Я знаю, Сарина.

Владеющая растерялась.

— Это обвинение? — спросила она неуверенно. Ответом был короткий смешок.

— Нет! Скорее приглашение. Мы с тобой похожи, Сарина Келл Морайя. Только я начинала не так высоко и быстро, как ты, оттого и добилась намного меньшего за больший срок. Хотя организованный тобой дополнительный стимул мне не особенно нужен, я не обижаюсь на тебя. Я просто… сочувствую.

— А я всё равно не понимаю. То есть ты искренна, я это вижу; но почему?

— Потому что поняла, зачем тебя послали сюда. Пусть глупцы сочиняют байки о наказании за некую скандальную выходку! Ничего такого не было. Но кто-то прозорливый на самом верху осознал простой факт: некая Сарина Келл имеет самые расплывчатые понятия о том, что такое виирай, не владеющие своим пси. И устроил тебе затяжной практикум по этой теме.

Сарина вздохнула.

— Это — лишь один из мотивов. Но догадка верна. Сай-эдиктор Веген говорил мне почти то же самое… и даже похожими словами.

Мич кивнула и посуровела.

— Послушай меня, Сарина. Послушай и попытайся понять. Большинство виирай — примерно пятнадцать из шестнадцати, если не больше, — не обращает на пси большого внимания. Отмахиваются от смутных предчувствий, игнорируют расплывчатые фантомные ощущения… Пси для них является данностью, но данностью слишком малой, чтобы регулярно её использовать. И тем более чтобы делать из этой малости ориентир.

— Малости?!

— Для них, — подчеркнула Мич. — У тебя шестой ранг, в близкой перспективе ты станешь Высшей, для тебя пси и Овладение им — та ось, на которую накручено всё или почти всё. Но для подавляющего большинства это не так. Общение с друзьями и секс, достаток и досуг, продолжение рода и воспитание детей, короче говоря, быт — вот их ось, их первейшие жизненные интересы. Это данность. И я сочувствую тебе, потому что изменить этого ты не сможешь. Тебе надо просто смириться с этим знанием… а смиряться ты не привыкла.

— И не собираюсь. К неправильному привыкать не должно.

Генерал хмыкнула.

— Собираешься спорить с законами природы?

— Привычки и обычаи виирай — это ещё не природа. А что до природы… Я Владеющая. Для меня и это не впервой.

Хмуро сведённые брови.

— Ты серьёзно?

— Более чем. Я не против перечисленных тобой занятий, наоборот; в конце концов тот, кто не заботится о насущных нуждах и о продолжении себя в потомстве, не выживает. Но развивать пси должен каждый. Это не блажь неопытной девчонки, а взвешенная позиция. Жизнь не может исчерпываться потребностями тела. И обычные виирай, от лица которых ты пытаешься выступать, не являясь одной из них, это понимают. Иначе они не стремились бы так упорно выделиться из массы, не прилагали бы стараний пусть в малом, пусть поверхностно, но отличаться от других. Если на то пошло, у стремления отличаться от других есть и чисто биологические корни. Это базовый инстинкт. Как стремление к продолжению рода, как запечатление своих детей, как поиски образца в лидере.

Некоторое время Мич пытливо изучала Сарину.

— Почему тогда, — спросила она, — выделившиеся немедленно начинают жалеть об этом?