Трансплантация - Алексей Козырев

— Вы молодец, Ветров. Здорово раскрутили свой бизнес. Я давно за вами наблюдаю и могу сказать, что делаете вы всё абсолютно правильно и высокопрофессионально. Фактически начав с нуля, смогли буквально за два года добиться финансового успеха. Посмотрите — рентабельность фирмы за квартал возросла на одиннадцать процентов. И это при росте фонда заработной платы. Я уж не говорю о повышении затрат на коммунальные услуги и электроэнергию. Если не ошибаюсь, только в этом месяце вы уже заплатили около семнадцати тысяч. Я ведь не ошибаюсь, Ветров?

Никитин не ошибался. Он уверенно называл абсолютно точные и выверенные цифры, большинство из которых могли знать только люди, досконально изучившие положение дел в фирме.

— Передайте от меня привет аудиторам. — Ветрову не удалось скрыть волнение. Голос его заметно дрожал. — Как я понял, они свято выполняют условия конфиденциальности. Так что же вы всё-таки от меня хотите, Никитин?

— Вы абсолютно зря переживаете, Станислав Александрович, — Никитин опять улыбался своей золотозубой улыбкой. — Успокойтесь, пожалуйста, я ещё раз повторяю — это взаимовыгодное предложение. Сейчас вы его выслушаете и полностью со мной согласитесь. — Никитин выдержал небольшую паузу и добавил ставшим вдруг холодным, с металлическим оттенком голосом: — Обязательно со мной согласитесь, Ветров.

Улыбка мгновенно исчезла с его губ. Выражение лица сделалось жестоким, взгляд твёрдым и требовательным. Качки тоже перестали улыбаться и исподлобья смотрели на Ветрова.

— Это вас действительно очень заинтересует, — сделав ещё одну паузу, продолжил Никитин.

С золотистым отблеском улыбка снова заиграла на его подобревшем лице.

— Дело в том, дорогой Станислав Александрович, что у вас очень много врагов. Вы даже не представляете, сколько их, кто они и чего хотят. А я вот знаю. Знаю не понаслышке и очень даже хорошо. И не только знаю, но и смогу вас от них защитить. Работа у меня, Ветров, такая — знать и защищать. У вас свой бизнес, у меня — свой. И как мне кажется, нам придётся их объединить. Я вот тут набросал некоторые наши предварительные условия. Изучите их внимательно и до завтра можете подумать. До завтра! — Никитин встал из-за стола и, достав из кармана рубашки лист бумаги, положил его перед Ветровым. Качки также мгновенно вскочили со своих кресел, и все трое, не попрощавшись, вышли из кабинета.

Минут пятнадцать Ветров сидел в кресле, обхватив голову руками. Он почувствовал реальную и страшную угрозу и по-настоящему испугался. Главное, он не знал никого, с кем можно было бы посоветоваться об этом происшествии. Реставраторы, художники, любители и почитатели искусства — все они были страшно далеки от этого. Марине же он сразу решил ничего не говорить — пусть хотя бы она будет спокойна, пусть всё это её не коснётся. Её и Антона.

Он взял в руки фотографию, всмотрелся в самые дорогие ему лица и вновь, обхватив голову руками, закрыл глаза. Сердце его учащенно билось, отдаваясь в висках сильными, с рваным ритмом ударами. Перед глазами рисовались самые мрачные и тяжёлые картины.

Из этого состояния Ветрова вывел телефонный звонок. Звонила Марина. Оказывается, Антону стало хуже. Был врач и навыписывал ему кучу лекарств.

— Мне не уйти, Стас. Может, освободишься пораньше и заедешь в аптеку? Как там у нас, всё в порядке?

— Да вроде бы всё как всегда, — взяв себя в руки, довольно бодрым тоном ответил супруге Ветров. — Не волнуйся Мариша, я через час освобожусь, заеду в аптеку и домой. Ждите.

— Пришла беда — открывай ворота, — прошептал он, повесив трубку.

Тем не менее разговор с женой немного привёл его в чувство, и он вспомнил о Никитинской бумаге. Была она составлена явно опытной рукой и крайне лаконична. Вначале Ветрову показалось, что предложения не такие уж страшные. Он даже немного успокоился. Стоило ли так паниковать? Ну потеряют они чуть более половины прибыли. Вроде и не смертельно. Немножко поднажать, сократить некоторые затраты, и их с Мариной часть окажется достаточной для покрытия всех семейных расходов и даже для некоторого развития бизнеса. Но, чем внимательнее Ветров вчитывался в строки документа, чем глубже вникал в суть цифр и предложений, тем яснее становился конечный замысел Никитина. Получалось, что примерно через год, максимум через полтора, они с Мариной полностью теряли контроль над фирмой. Строго говоря, им, в конце концов, могли попросту указать на дверь.

— Ладно, утро вечера мудренее, — решил Ветров и, выйдя из кабинета, прошёл через коридор и кладовую в гараж.

Спустя час серая «Волга», миновав табличку с надписью «Репино», резко сбавила ход. Несколько поворотов по узеньким грунтовым дорожкам, и вот Ветров дома. Григорий, обладающий каким-то особым кошачьим чутьём, привычно поджидал хозяина на перилах деревянного крылечка. Потрепав ему загривок, Ветров вошёл в дом. Марина, судя по всему, возилась на кухне — слышалось шипение масла на сковороде и шум льющейся из крана воды.

— Привет, как там Антоха? — спросил он и, не дожидаясь ответа, пошёл на второй этаж в комнату сына. Антон спал. Покрытое мельчайшими капельками пота, заострившееся и повзрослевшее лицо было жалким и бледным. Оглянувшись, чтобы никто не видел, Ветров достал с груди маленький кожаный мешочек, прикоснулся к нему губами, затем так же незаметно перекрестил сына и что-то тихо прошептал над его головой.

Много лет назад Марина подарила ему миниатюрную зажигалку в коричневом чехольчике из тончайшей лайковой кожи. Зажигалка долго не прослужила, да и курил Ветров очень мало. Но этот чехольчик, перевязанный шёлковым шнурком и очень напоминающий ватные мешочки с подарками за плечами игрушечных дедов-морозов, Ветров всегда носил на шее. Как другие носят крестики или медальоны.

— Он всегда приносит нам счастье, — твёрдо верил в свой талисман Ветров.

Немного постояв у кроватки, Ветров поправил сползшее на пол одеяло и, тихо прикрыв дверь, спустился вниз.

— Что сказал врач, Марина?

— Да в том-то и дело, что ничего конкретного. — Марина выглядела усталой и встревоженной. — Сказал, что пока, кроме температуры да красного горла, никаких других симптомов нет. Надо, мол, подождать до завтра. Короче говоря, обещал прийти утром. Но раз прописал антибиотики, значит, всё у нас не так уж хорошо. Ты привёз лекарства, Стас?

Оставшийся день прошёл в тревоге, но, к великой радости родителей, вечером Антону стало гораздо лучше. Он даже спустился вниз и, сидя в кресле, завернувшись в одеяло, смотрел свои любимые мультики. Как всегда рядом, уставившись огромными зелёными глазами в лицо обожаемого им Антона, громко мурлыкал Григорий.

Добрая семейная обстановка, ожившие глаза сына, вкусный ужин — всё это сняло напряжение и растерянность от утреннего визита, и Ветров даже спал всю ночь крепко и спокойно. И только утром, уже садясь в «Волгу», снова ощутил тревогу.

Всю дорогу до офиса он только и думал о том, что же ему делать, и не находил приемлемого решения. В конце концов, ему было ясно только одно — бизнес просто так отдавать нельзя. Это он понимал твёрдо и безоговорочно. Дальше пускай Никитин сам делает следующий шаг, а он, Ветров, уже попробует сориентироваться.