Лидерство во льдах. Антарктическая одиссея Шеклтона - Альфред Лансинг

«Кого-то не хватает», — услышал Шеклтон. Он бросился вперед и начал разрывать палатку. В темноте он услышал приглушенные судорожные звуки, доносящиеся снизу, и наконец увидел что-то бесформенное, извивающееся в воде — человека в спальном мешке. Шеклтон протянул руку и одним резким сильным движением выдернул мешок из воды. В следующий момент две надломившиеся части льдины резко ударились друг об друга.

Человеком в спальном мешке оказался Эрни Холнесс, один из кочегаров. Он промок до нитки, но остался жив. Беспокоиться о нем времени не было, так как трещина снова расширилась, на этот раз очень быстро, отрезая тех, кто жил в палатке Шеклтона и спал в «Кэйрде», от остальных. Через трещину перебросили веревку, и две небольшие группки людей смогли на какое-то время соединить половины расколовшейся льдины. Затем, быстро перетащив «Кэйрда», оставшиеся члены команды перепрыгнули на большую льдину. Шеклтон к ним не присоединился, решив убедиться, что все остались целы. Но когда пришла его очередь прыгать, льдины опять разошлись. Он схватил веревку и попытался снова притянуть свою льдину к большой, но один человек не мог справиться с этим. Через девяносто секунд он исчез в темноте.

Повисло гробовое молчание. Казалось, прошла целая вечность. Вдруг все услышали из темноты голос Шеклтона: «Спускайте шлюпку».

Уайлд мгновенно отдал приказ. «Уиллса» спустили на воду, и шесть добровольцев сели в шлюпку. Они опустили весла и поплыли на голос Шеклтона. Наконец в темноте показался знакомый силуэт. «Уиллс» подошел к льдине — и вскоре все благополучно вернулись в лагерь.

Теперь о продолжении сна не могло быть и речи. Шеклтон приказал разжечь жировую печь. Затем переключил внимание на Холнесса, который страшно дрожал в насквозь промокшей одежде. Но ни у кого не оказалось запасных вещей. Чтобы Холнесс не замерз, Шеклтон приказал ему двигаться, пока одежда не высохнет. До конца ночи все по очереди ходили с ним туда-сюда. Его товарищи слышали, как трещат на бедняге замороженные вещи, как звенят осыпающиеся с него кристаллики льда. Кстати, сам Холнесс ни разу не пожаловался на мокрую одежду, зато несколько часов кряду ворчал по поводу того, что потерял в воде свой табак.

В пять утра на небе появились первые светлые блики — изнурительная ночь наконец-то закончилась. Наступило 10 апреля.

Погоду на рассвете вряд ли можно было назвать ободряющей: пасмурно и туманно, сильный шквалистый восточный ветер, порывы снега, летевшего в ледяную воду. Не просматривались ни остров Кларенс, ни Элефант. Уорсли только примерно мог оценить, что они находились севернее, приблизительно на расстоянии тридцати и сорока миль от них. Восточный ветер пригнал к их льдине массу ледяных обломков, поэтому казалось, что они снова были заперты.

Вскоре появились первые участки открытой воды, и после завтрака все было готово к отплытию. Шеклтон решил облегчить шлюпки, оставив в лагере несколько инструментов для льда и ящиков с сушеными овощами. Где-то после восьми часов льды начали расходиться, и в восемь часов десять минут Шеклтон отдал приказ спустить шлюпки на воду.

По всему морю плавали куски льда, поэтому шлюпки постоянно кренились в разные стороны, грести было крайне сложно. Но вскоре лед стал раскрываться, и примерно через час они оказались на участке открытой воды, абсолютно свободной ото льда и настолько широкой, что люди с трудом различали льдины, проплывавшие где-то вдали. Это было долгожданное зрелище после целого года ожиданий, когда они не видели вокруг себя ничего, кроме льда. Шеклтон отдал приказ всем трем судам поднять паруса.

На «Кэйрде» было две мачты: для основного и косого паруса, — а также небольшой кливер у носа. «Докер» оснащался одним рейковым парусом, а «Уиллс» имел лишь маленький основной парус и кливер. Таким образом, шлюпки оказались в разных весовых категориях, что стало очевидно, как только все подняли паруса. «Кэйрд» поймал ветер и помчался вперед, уходя влево от других лодок. Несмотря на то что «Докер» двигался чуть быстрее «Уиллса», разница была не так уж заметна, и ни одна из шлюпок не смогла поймать ветер. «Кэйрду» ничего не оставалась, кроме как снизить скорость, чтобы не уйти слишком далеко от остальных.

К середине утра шлюпки подошли к границе паковых льдов, протянувшихся вдоль кромки открытой воды длинной плотной линией, по всей вероятности, ведомой течением. Эти явно старые льды — величественные ветераны — достойно выдержали годы давления в море Уэдделла, чтобы затем расплавиться у берегов Антарктики. Их старые края были стерты водой. Они уже давно ничем не напоминали свежие и острые от недавних разломов края молодых льдин. Больше часа три шлюпки медленно огибали западный край древних льдов и где-то после одиннадцати часов обнаружили проход, по которому двинулись дальше.

Они сразу поняли, что находятся в открытом океане. Об этом моменте они страстно мечтали еще со времен жизни в Океанском лагере, но реальность очень отличалась от мечты. Как только шлюпки миновали защитный ледяной барьер, они тут же попали под удары сильного ветра, а на северо-востоке от них вовсю бушевало море. Они попытались пройти на северо-северо-восток под парусами. И тут же на них обрушились свирепые ледяные брызги, яростно хлеставшие по лицу. Леденящий ветер казался еще холоднее от недосыпания. Орд-Лис и Керр, плывшие на «Докере», ужасно страдавшие от морской болезни, скрючились на своих спальных мешках.

И все же почти никто не жаловался. Все знали, что где-то за туманами, вероятно, не более чем в двух дюжинах миль на север, была земля, и сейчас они к ней постепенно приближались. Когда пришло время обеда, Шеклтон разрешил выдать большие порции бисквитов, холодные пайки, предназначенные для санных походов, собачий пеммикан и по шесть кусочков сахара каждому.

Однако во второй половине дня ветер значительно усилился, и шлюпки стали опасно раскачиваться. Больше часа Шеклтон держался северо-восточного курса, надеясь, что суда смогут противостоять морю. Но к двум часам понял, что двигаться дальше безрассудно, и приказал всем вернуться назад, за пройденную ранее защитную линию льдов.

Шлюпки развернулись и поспешили на юг. Через несколько минут они достигли края льдов и двинулись дальше на запад, в поисках большой льдины. Самой крупной глыбой, найденной ими, стала та, которую Уорсли назвал «льдина-айсберг»: толстая масса сжатого давлением темно-голубого льда площадью около тридцати пяти ярдов в некоторых местах поднималась над водой на целых пятнадцать футов. Она дрейфовала в одиночестве, отдельно от основной линии льдов, и, по всей видимости, уже долго была на плаву. Море искромсало ее края, оставив свои отметины в виде свисающей кромки рыхлого льда.

Шеклтон прекрасно помнил о предыдущей бессонной ночи, чтобы снова пойти на такой же риск. На этот раз всем придется провести ночь в шлюпках. Остановившись у льдины-айсберга, они вогнали весла в лед. Затем привязали их веревками к бортам шлюпок и стали ждать наступления темноты.

Однако через несколько минут ветер сменился на северо-восточный, и на море началось волнение. Шлюпки стали сильно ударяться друг о друга и в любую минуту могли вырвать изо льда весла, к которым были привязаны. Ветер бесновался над поверхностью айсберга, сдувая с его вершины снег и бросая ледяные комья прямо в лицо людям. После получаса таких страданий у Шеклтона не осталось выбора. Если они хотели выспаться — а им это было крайне необходимо, — альтернативы привычному варианту не было. И тогда он нехотя отдал приказ разбить лагерь на льдине.