Снежный трофей адмирала - Ольга Вешнева

Лансальд

Снежана пожелала мне спокойной ночи. Приятный земной обычай. Я улыбнулся, неохотно выпуская руку заснувшей девушки из своих остывших пальцев. Размоченный в теплой воде ненавистный комбикорм, надеюсь, поможет восполнить израсходованную энергию. Надо подкрепиться перед стартом и взять запас еды в полет.

В юности я подшучивал над сокурсниками, которые заносили каждую плановую мелочь в коммуникатор, чтобы не забыть. Моя память работала без сбоев, подолгу сохраняла длинные списки важных задач и предъявляла их моему вниманию по первому требованию, как ответственный придворный секретарь.

А теперь мысли путались, нужные воспоминания исчезали. Разум отказывался смириться с моим новым статусом и постыдным званием, которое я почти заслужил. Осталось немного. Чуть раньше или чуть позже условной полуночи я превращусь из героя Алверийской Империи в ее врага: обезумевшего беглеца, жалкого труса, предателя, обрекшего свой народ на гибель. Отец решит, что меня сломала война. Она многим искалечила не только их тела, но и рассудок. Мать заподозрит, что я сбежал с земной девушкой не просто так. Подумает о любви и, может, догадается про важную миссию.

Лиссе не пришлось долго объяснять. Я поговорил по секретному каналу связи с сестрой как с вновь назначенным императорским приказом адмиралом, поздравил с повышением в звании и объяснил ситуацию, используя кодовые слова. Мы в детстве изобрели свой тайный шифр, известный только нам двоим.

“Я должен на время исчезнуть. Прими командование флотом на себя. Ключ из легенды существует. Я видел эту силу в действии. Она спасла мне жизнь в последней битве. А теперь я должен найти ее источник, чтобы спасти наш мир”.

Лисса кивнула в знак понимания. Кудрявая огненно-рыжая прядка выбилась из высокой строгой прически, упала на щеку. Обычно в таких случаях Лисса улыбалась, поправляя волосы. Я ждал, что уголки ее губ приподнимутся, но выражение красивого округлого лица сестры осталось по-военному строгим.

“Удачи”, – сказала она, едва заметно шевельнув напряженно сжатыми губами.

Из имперских военных я мог доверять только сестре и Тайту. Не представляю, как лейтенант догадался о моем плане, или ему намекнул заточенный в стеклянной клетке принц Рафинель, которому парень приносил угощение.

– Я помогу вам, адмирал. Можете на меня рассчитывать, – шепнул Тайт, сопровождая меня в медицинский отсек.

Он отвлек внимание дежурного врача, которого мне с трудом удалось убедить открыть восстановительную капсулу с находящейся внутри земной девушкой. Мы пришли вовремя. Снежана не успела открыть глаза. Я не позволил. Ключ помог установить телепатическую связь с его Хранительницей.

Миридна доложила, что состояние человеческой пленницы улучшается. Императорским указом было велено передать Снежану диркенам сразу после того, как к ней вернется способность ходить и говорить. Мы с Лиссой вдвоем убедили отца, что нецелесообразно и даже опасно передавать носителя Ключа в бессознательном состоянии. Риас и диркены заподозрят нас в обмане, в том, что мы изъяли Ключ и отдаем им умирающую пустую оболочку, предположительно еще и отравленную опасным для них веществом. Враги не согласятся принять носителя в подозрительно нездоровом состоянии. Таким был наш главный аргумент, и он сработал.

У меня появилось время на подготовку и совершение побега. Условной ночью, несмотря на круглосуточное дежурство, число бодрствующих военных минимально. Тайт позаботится о том, чтобы бодрящий вечерний чай стал усыпляющим. На корабельной кухне трудится его бабушка.

Я беспокоился за парня. Тайт рискует, оставаясь на флагмане после моего побега. Попадет под трибунал. Хорошо, если не отправится на казнь. Утешало то, что лейтенант с принцем Рафинелем успели о чем-то договориться и не посвятили меня в свой секрет. У них тоже имелся запасной план.

Горстке заговорщиков, притаившейся в ожидании ночи, оставалось надеяться на то, что планы удастся осуществить безупречно. Если у нас все получится, алверийский народ ждет самое невероятное событие за многотысячелетнюю историю освоения космического пространства. Никогда прежде судьба великой империи не зависела от инопланетных помощников.

Лансальд

Время в ожидании движется предательски медленно. Спрятавшись в своей каюте от пристальных взглядов и неудобных вопросов, я жевал безвкусную массу размоченного комбикорма, мясной процент в котором был ничтожен, если он там вообще присутствовал. Пока протестующий желудок пытался смириться с тем, что ему придется усваивать неаппетитное месиво, усталый мозг старательно переваривал свежую информацию. Все те взгляды, от которых тянуло скрыться, вновь буравили меня в воспоминаниях и слышались возмущенные или печальные голоса.

– У нас есть тайный план спасения? Я правильно думаю?

– Мы воспользуемся выигранным временем, чтобы победить диркенов?

– Не верю, что мы отдадим гадким ящерицам свой дом!

Так говорили юные парни и девушки, выпускники военных учебных заведений. Бойцы постарше были уклончивее в разговорах, чувствовалось – они хотят верить в лучший исход ситуации, но при этом осознают его невозможность. Ветераны старались помалкивать или предавались воспоминаниям о лучших годах империи. Я уходил от прямого ответа. Выкручивался, чтобы не лишить последней надежды и при этом не дать повода для заблуждения.

Не считая моей веры в помощь дара магистра, а ее никто из граждан империи, кроме нас с Тайтом, не мог принять во внимание, положение представлялось абсолютно безнадежным. Все понимали, что невозможно вывести население нескольких планет на имеющихся кораблях. В таких случаях спасающиеся бегством народы жертвуют самыми слабыми, пожилыми и больными сородичами. Эвакуируют молодых и сильных, способных произвести здоровое потомство.

Мой отец выступил с обращением к народу – далеко не обнадеживающим. Признался, что со своей женой не покинет Алверии, вместе они готовы погибнуть на родной планете, но не отнимут места на спасательном корабле у молодых сограждан. Новым императором отец повелел считать меня, но не уточнил, с какого момента. Он находился в состоянии сильнейшего стресса. Наверное, впервые в жизни запинался и путал слова, произнося заранее подготовленную и выверенную до мелочей свитой советников долгую речь. Сразу же после ее окончания к отцу поспешил семейный доктор. Я заметил, как этот худощавый старик с растрепанными длинными волосами продвигается в обеспокоенной толпе, прежде чем завершилась прямая трансляция с Триумфальной площади в столице Алверии.

Никто не хотел терять родителей и покидать планету. Никто не хотел признавать проигрыш, но и отрицать его не решался. На меня давило всеобщее отчаяние. Преследовало даже в полном уединении. С трудом доел комбикорм, понимая, что он необходим для поддержания пока еще продолжающейся жизни. Хотел прилечь на койку, отдохнуть перед необычным марш-броском.

Встал со стула, прошелся по каюте, чувствуя приятную мягкость белой одежды для сна. Скоро придется ее сменить на бронированный термокостюм и взять аналогичный нужного размера для Снежаны. На корабле переодевать девушку нельзя, это вызовет подозрения у дежурных, а самому выходить в мундире и затем его менять на киберброню – лишняя трата времени, когда важен каждый миг.