Снежный трофей адмирала - Ольга Вешнева

Я с усталым вздохом опустился на койку. Сел, затем лег почти поперек постели, свесив за край обутые ноги. Чувствовал себя опустошенным, словно меня покидали последние капли жизненной силы. Комбикорм не помог ею зарядиться. Ничто так не способно подкрепить дух, как счастливая любовь. Но пока я не смел мечтать о счастье, точно боялся его спугнуть по древнему суеверию.

Моя возлюбленная спала глубоким искусственным сном. Скоро я пробужу ее в кабине небольшого и слабо защищенного транспортного челнока… Если у меня получится вынести Снежану с флагмана и доставить на борт корабля, выбранного для побега. На истребителе нам не уйти. Диркены сразу же постараюсь сбить его. Направляющийся в сторону Алверии мирный челнок не должен вызвать подозрений как у чужих, так и у своих воинов.

Лансальд

Пришло время действовать. Тайт помог мне забрать Снежану из медицинского отсека. Девушка оставалась без сознания, но я чувствовал: скоро она очнется. Нужно спешить. Мне хотелось ускорить шаг, но я выдерживал спокойный неторопливый ритм. Коридоры были пусты, но я понимал, что в любой момент могу встретить на пути неспящего дежурного. Так и случилось.

Капитан Олиндерин, чей корабль был уничтожен в недавнем сражении, побрезговал усыпляющим чаем. В число дежурных этот немолодой опытный воин не входил, но, мучимый бессонницей, прогуливался условной ночью по кораблю. Следуя привычке, он всегда носил на поясе заряженный бластер.

Известный своей недоверчивостью и придирчивостью к подчиненным Олиндерин рискнул нарушить устав. Смерив меня непочтительным взглядом, встал на пути. Вынудил остановиться.

– Приветствую, адмирал Лансальд, – капитан подтянулся, заведя руки за спину. На его высоком лбу появились морщинки, на щеках заиграли желваки. – Не слышал оповещения о начале передачи человеческой особи. Вероятно, транслятор в отведенной мне каюте неисправен.

– Прежде, чем носитель неизвестной энергетической субстанции будет передан вражескому послу, он должен пройти комплексное обследование в лучшей научной лаборатории, – я, не показывая смятения, пристально смотрел ему в глаза. Говорил громко и властно. – Решение императора.

Капитан замялся. Чувствовалось, как он беспокойно пожимает сложенные за спиной руки. Олиндерин вспомнил речь моего отца и не мог понять, кто перед ним – адмирал, с которым спорить нежелательно, или собственной персоной император, которому противоречить недопустимо.

Недолго думая, решил не проверять в опасном для жизни споре, кем в действительности является командир, посмевший изъять посреди условной ночи ценный живой груз из медицинского отсека. Капитан отступил, дал мне дорогу. Я понимал, что расслабляться рано. Выстрела в спину не последовало. Это хорошо, но миссия пока не выполнена.

Больше всего я опасался, что капитан поднимет тревогу. Убедившись в том, что путь к ангару истребителей свободен, я ускорил шаг. Сознание Снежаны начало возвращаться к обычной здоровой активности. Девушка на моих руках зашевелилась, махнула рукой и попыталась открыть глаза.

– Не двигайся, – шепнул я, и она послушалась.

Я беспрепятственно вошел в выбранный челнок, двери не были заблокированы. Еще одна маленькая наша победа, но впереди главное сражение. Кресло в кабине было предусмотрено лишь одно – для пилота. Остальное пространство предназначалось для размещения инструментов, роботов-помощников и сейфов с особо ценным грузом, который не принято оставлять в транспортном отсеке.

Расстелив на полу мягкий материал утеплителя, я уложил на него Снежану, принес ей бронированный термокостюм и сказал: “Одевайся”. Девушка села, протирая глаза. Прикоснулась к наручной броне так осторожно, как будто боялась обжечь пальцы.

– Прямо на штаны и кофту можно все это надеть? – спросила она.

– Нет. Допустимо на твое нижнее белье, хотя мы носим бронекостюмы на голое тело. Я не буду оборачиваться и смотреть на тебя, – сел в кресло и включил прогрев обоих двигателей – основного и вспомогательного.

– Чего уж там? Не будем стесняться. Когда жизнь висит на волоске, не до благородных манер. Страх стирает границы между сословиями и даже народами. Я так поняла, – Снежана потерла виски. – Голова словно ватная. Сейчас приду в себя и законсервируюсь в рыцарские доспехи.

Действия медикаментов не прошли полностью, вызывали слабость и легкое головокружение.

– Не только страх рушит барьеры, но и взаимное притяжение, – напомнил я.

– И то верно. Спасибо тебе за понимание, – девушка встала и, пошатываясь, тихо подошла.

Придерживаясь за спинку кресла, она склонилась ко мне, и не решилась прикоснуться или поцеловать в щеку.

– И тебе за помощь, – я накрыл ее пальцы своей ладонью, но сразу же отвел руку, потому что пора было взлетать. – Присядь. Корабль старый. На виражах его может трясти. Переоденешься в защитный костюм, и меньше придется мне за тебя беспокоиться.

– Ох! Скорей бы закончились все наши переживания, – Снежана увереннее и быстрее проделала короткий обратный путь до расстеленного утеплителя и аккуратно сложенных на нем составных частей бронекостюма. – Ну, в добрый путь! Полетели.

Мне нравилось слышать, как она говорит на своем родном языке, и поддерживать с ней разговор. Некоторые земные слова еще сутки назад казались лишними, не несущими должной смысловой нагрузки. А теперь они положительно влияли на мое настроение, вызывали улыбку. С забавными напутствиями Снежаны наша миссия начинала казаться проще. Сомнения таяли, как снег, в честь которого ее назвала мать.

Шлюз открылся, и корабль вылетел из ангара. Обманным ходом направился в сторону Алверии. Окружившие наш флот враги не отправили в атаку свои истребители. Соблюдали галактические правила в ожидании передачи Ключа.

Я не сомневался в том, что челнок тщательно просканировали. Энергия Ключа так ослабла после его участия в бою, что засечь его присутствие внутри живого организма не представлялось возможным.

– К нашему счастью, диркенская техника не обнаружила наш маленький секрет.

Я улыбнулся, думая о том, как легко мне стало говорить по-человечески. Легче с каждым словом. Такими темпами я скоро начну охать и ахать.

– Поскорей бы Ключ вырос и окреп. Сама его не чувствую, и жутко волнуюсь.

Оглянувшись, я увидел, как Снежана стоит почти обнаженная в тонком нижнем белье и прижимает ладони к груди, пытаясь ощутить энергетический пульс Ключа.

Я испытал неистовое притяжение, страстное желание, которое не смогла пробудить во мне Ниана. Хотелось выскочить из широкого кресла, метнуться к ней, обнять, поцеловать. Снежана меня пленила не только внешней красотой, я полюбил ее доброту, искренность.

Честность… Я поздно понял, как ее не хватало в моей жизни. Заискивание перед командиром – дело привычное. Старательно замаскированные попытки манипулировать им тоже нередки. Земная девушка была далека от всего того, к чему я, казалось бы, привык. Но, видимо, все это время моя душа отвергала то, что пытался принять разум как должное.