Мужей много не бывает - Адель Паркс

— Ну, ты счастлива? — спрашивает он.

— Очень, — не выдержав и крошечной паузы, отвечаю я. По крайней мере, точно была — пока Стиви не появился на горизонте. — А ты?

— Да.

— Значит, все в конце концов получилось не так плохо, а? — смораживаю я.

Стиви качает головой — полагаю, от омерзения.

— Сколько лет Филипу?

— Тридцать девять. Стиви захлебывается пивом.

— Перестань вести себя как мальчишка, — раздраженно говорю я. — Когда нам было шестнадцать, тогда, может, нам и казалось, что тридцать девять — это много.

— Когда нам было шестнадцать, нам казалось, что и двадцать три — это много.

— Точно, — подтверждаю я в полной уверенности, что он доказал за меня мою точку зрения. Но он улыбается, будто доказал свою.

— У него водятся деньги, — говорит он с утвердительной интонацией.

— Мы не бедные, если ты об этом. — А вообще это не его дело.

— Ты не работаешь?

— В настоящее время нет. Но я вышла за него замуж не из-за денег.

— Ну да. Да уж, конечно. — Стиви ухмыляется.

И не подумаю ничего объяснять. Я многое обязана ему объяснить, но уж точно не это.

— Ну, как ты смотришь на то, чтобы аннулировать наш брак? — спрашиваю я, возвращаясь к основной цели сегодняшней встречи.

— На каком основании? Вряд ли мы можем заявить в суде об отсутствии консумации, как ты считаешь?

Мы оба умолкаем. Возможно, он думает сейчас о моем обнаженном теле, — я прихожу к такому выводу, потому что меня осаждают настолько яркие образы его обнаженного тела, что только ценой огромных усилий мне удается отвести от них внимание.

Господи, какой он был красивый. Мускулистый и загорелый. Худощавый и подвижный. Любящий и нежный. Он очень мало изменился.

Стиви лишил меня девственности. Не то чтобы этим он и правда меня чего-либо лишил — в моем случае это просто неудачное выражение. Скорее, я сама послала свою девственность куда подальше — и была счастлива, сделав это. Забавно, что первый раз всегда подразумевает длительные переговоры, вроде дипломатических. Стиви, будучи мужчиной, активно склонял меня к сексу с того момента, как в первый раз вложил желтую шашечку в синее гнездо в игре «Четыре в ряду». Поскольку я была девушкой, нелегкий труд сопротивляться и проявлять осторожность лег исключительно на мои плечи. Но я хотела его так же сильно, как и он меня. Я так хотела его, что у меня от этого болело все тело. Но все равно этот новый для нас акт требовал значительной подготовки.

Вооружившись тремя пачками презервативов (купленных в автомате в мужском туалете одного из пабов города), мы принялись думать, среди каких декораций мы сможем осуществить это крупное мероприятие. Ни у меня, ни у него не было машины, так что мы не могли последовать примеру большинства наших одноклассников, которые занимались этим, припарковавшись где-нибудь на пляже. Я не хотела, чтобы мой первый раз случился где-нибудь у стены велосипедного сарая или в лесу, лежа на куртке Стиви (хотя впоследствии я не имела ничего против того, чтобы заниматься любовью в подобных местах). Мать Стиви никуда не ходила, так что мы не могли проделать это у него дома, — и хотя мои отец и братья проводили вне дома много времени, но никогда не случалось так, чтобы они уходили куда-нибудь все вместе, — так что, к сожалению, кто-нибудь всегда был поблизости. Кроме того, я не очень хотела трахаться в моей комнате. С тех пор как умерла мама, я там и табуретки не переставила. Она представляла собой (насколько я знаю, представляет до сих пор) дисгармоничное столкновение цветочных орнаментов. Цветы на покрывале, совсем другие цветы на обоях и опять другие — на ковре. По стенам были развешаны плакаты с «мальчуковыми» поп-группами, выдающие во мне подростка, и полки с куклами, свидетельствующие о том, что я еще чуть-чуть маленькая девочка. Я просто не смогла бы сосредоточиться на Стиви, если бы в это время на меня сверху смотрели Плакса и Задира.

В конце концов мы сели на поезд до соседнего Ньюбурга и сняли там номер в дешевой гостинице. Это было место с сомнительной репутацией — из тех, где тебе не задают вопросов, если только ты платишь вперед и наличными. В общем, оно нам подходило. И Стиви наконец-то избавил меня от девственности на узкой односпальной кровати. Матрас жутко скрипел, а нейлоновое постельное белье царапалось. И все же мне казалось, что я на небесах.

Член у Стиви оказался просто гигантский. Конечно, в то время мне не с чем было его сравнить, кроме альбомной репродукции «Давида» Микеланджело, так что мне, наверное, гигантским показался бы даже член средних размеров. Но с тех пор у меня прибавилось опыта в борьбе в партере, и я с чистой совестью могу подтвердить свои первые впечатления. Во время первой попытки мне было неприятно и даже больно, и к тому же она длилась всего несколько секунд. Из-за его размера, моей нервозности и обоюдного отсутствия какого бы то ни было опыта я едва вытерпела это упражнение. Но с течением лет почему это стало одним из самых сладких моих воспоминаний? Я до сих пор отчетливо помню, какое у него было выражение глаз, когда он сполз с меня. Несмотря на краткость акта, мы оба были счастливы и горды собой. Стиви чуть не прыгал от радости — мы стали любовниками! Мы стали взрослыми. Мы больше не были детьми, чьим единственным развлечением было болтаться у магазина и серого гранитного памятника утонувшим, пить сидр и пинками гонять по дороге пивные жестянки, — мы стали любовниками. Стиви заверил меня, что с практикой наш секс будет становиться все лучше, — руководствуясь данным соображением, мы в ту ночь трахнулись еще дважды. Этим мы «отработали» деньги, заплаченные за гостиницу, — а я удостоверилась, что Стиви не врал: секс и правда становился все лучше.

Вопрос о том, где нам заняться любовью, потерял для нас всякую актуальность. После первого раза мы, ничего прямо не обсуждая, пришли к соглашению, что будем заниматься любовью где только и когда только можно. Я совершенно спокойно относилась к песку в трусиках или грязи на его куртке. Мы торопливо удовлетворяли непрерывно горящее в нас желание, останавливаясь только затем, чтобы подвинуть к двери стул или корзину с бельем. Университетское общежитие привнесло в это занятие некоторую долю удобства. Там нам, по крайней мере, не приходилось постоянно следить за положением дверной ручки. Секс со Стиви был страстным, волнующим, нежным, разнообразным, эмоционально наполненным. Он редко был комфортным.

— Ты кому-нибудь говорил о нас? — спрашиваю я, заставляя себя вернуться к основному вопросу сегодняшней встречи.

— Нет.

От облегчения во мне все размякает. Стиви откидывает назад голову и выпускает дым изо рта.

— Э… точнее, да, говорил. Одному человеку.

Тут же меня опять стискивает напряжение — жесткие мышцы, прямая спина.

— Кому? Господи боже, кому?

— Я уже не помню, как ее зовут. Хелен, или Эллен, или Элла. Что-то подобное. — Он пожимает плечами, спокойно сбрасывая со счетов женщину, которая владеет главной тайной моей жизни. — Мы познакомились в Таиланде, на пляже. Покурили травки. Она в шутку спросила, женюсь ли я на ней, и я сказал, что нет. Она очень расстроилась.