Жаркий Август. Книга Вторая - Маргарита Дюжева

– Почему же? Очень даже неплохо, – ухмыльнулся он, – ты даже понятия не имеешь, насколько неплохо.

Эта последняя фраза мне не понравилась. Я опять чего-то не знаю? Этот поганец что-то еще вытворял за моей спиной, пользуясь моей рассеянностью? Обдумать мысль как следует, он мне не дал, заявив:

– Только это значения не имеет, все хозяева одинаковые. И даже если на первый взгляд это не так, суть остается прежней.

– Все хозяева одинаковые… сволочи? – зачем-то уточнила я.

– Слишком мягкое определение, – холодная отстраненная улыбка, почему-то задела меня до глубины души, гораздо больше, чем его слова.

Это была улыбка человека, который не ждет ничего хорошего от жизни, который уже столько дерьма большой ложкой нахлебался, что на десятерых хватит. Холодное принятие безысходности ситуации.

Стало не по себе, и я, смущенно хмыкнув, отвела взгляд. Бесит он меня неимоверно, но в то же самое время, я внезапно поняла, что испытываю к нему что-то наподобие восхищения. Не растекся тухлой лужей у ног новой хозяйки, обвел ее вокруг пальца, целенаправленно гнул свою линию, а теперь стоит и ухмыляется, полностью осознавая свое положение. Не каждый сможет. Здесь порода нужна, и у него она есть. За это, поди, и доставалось от всех остальных хозяев.

– Ты всегда такой наглый или у меня только разошелся? – спрашиваю только для того, чтобы что-то спросить. Мне нужно чтобы он говорил. Слова, интонация, эмоции, жесты. Все эти мелкие детали необходимы, чтобы составить о нем представление. Сделать то, что должна была давным-давно. Пусть говорит, что угодно, мне это только на руку. Возможно, разобравшись с этим, смогу найти нужную ступеньку для нашего комфортного сосуществования.

– А как ты думаешь?

– Думаю, что я тебя слишком распустила.

– Возможно, – опять пожимает плечами.

– Может мне начать воспитательные работы?

– Ремень принести?

– Так уверен, что не буду пороть? – в ответ лишь тяжелый взгляд, – а, может, я браслеты предпочитаю, там столько кнопок неиспользованных.

Взгляд становится еще более тяжелым, но вместе с тем иронично поднятая бровь, говорит о том, что мне не верят.

– Рабы-то хоть раз были? – с мрачной снисходительностью интересуется, не сводя пристального взгляда.

– У меня нет, только у отца.

– Тогда, совет на будущее, если собираешься пойти по его стопам. Хочешь, чтоб тебя боялись, добивайся этого сразу, потом будет поздно. Ты не собираешься ни пороть меня, ни давить на эти проклятые кнопки. Единственное, о чем ты мечтаешь, это поскорее избавиться от меня. Сбагрить куда-нибудь и дело с концом. Чтобы никто не мешал твоему унылому существованию.

Грубо, но верно. Парень все прекрасно понимает. Видать, не только я наблюдением и анализом занимаюсь.

– Поэтому я уверен, что продашь. Не сегодня, так завтра.

Продала бы с радостью, зараза ты наглая, да не могу! Четыре месяца (уже три с половиной) надо ждать, прежде чем смогу избавиться от тебя. Открыть дверь и сказать "вали, куда, хочешь, чтоб глаза мои тебя не видели" и пинка для ускорения. Хотя нет, пинка уже нельзя будет. Зонд к тому времени отключится, так что можно в ответ получить.

– Если тешишь себя надеждой, что сможешь переделать меня, то зря. И не такие обламывались.

– Больно надо время свое на переделки тратить, – отмахнулась я, – делай, что надо и не нервы мне не мотай, возможно, и не продам.

Снова насмешливый взгляд в мою сторону. И чего он хочет этим сказать? Что не будет ничего делать или собирается нервы мне мотать. Как с ним все сложно!

В дверь позвонили.

– Иди, открой, – кивнула головой в сторону выхода.

– У меня новые должностные обязанности?

– Иди!

– Как пожелаете, – склонил голову и бодрой походкой покинул кухню, а я осталась в одиночестве, устремив взгляд в окно.

Как же он меня раздражал! А еще больше раздражало собственное бессилие. Ни продать не могу, ни отдать – по протоколу. Ни выпороть, ни браслеты использовать – по внутренним убеждениям. Только орать, да вот так препираться. Все. Так этот Подарочек не стесняется отвечать, огрызаться в ответ, никакого уважения к убогой хозяйке. Вот зачем мне все это надо? На саму себя сил не хватает, а тут еще с ним воевать!

Тим вернулся на кухню и прямо перед моим носом поставил пузатый бежевый, бумажный пакет.

– Курьер привез.

– Это твое, – произнесла меланхолично, по-прежнему не отрывая взгляд от окна.

Парень непонимающе посмотрел сначала на пакет, потом опять на меня.

– Одежда, – пояснила я, – хватит с меня твоих маскарадов. Выкини все это размашистое шмотье, в котором ты не пойми на кого похож. Здесь нормальные вещи.

Стоит, с места не шелохнется, словно каменное изваяние. Ну, сейчас-то, что тебе не так?

– Ничего особенного там нет. Футболки, брюки легкие, обувь летняя. Если рассчитывал на шмотки из последней коллекции, то фига тебе с маслом, – проворчала, сердито взглянув на него.

Парень нехотя, словно с опаской забрал пакет. И что это было? Гордость что ли бунтует? Эх, тоска зеленая!

Подперев рукой щеку, отрешенно наблюдала за тем, как Тимур раскрывает пакет, заглядывает в него и достает лежащую сверху белую майку.

– Что любуешься? Бери да переодевайся! Самому, наверное, этот балахон опротивел.

Тим еще покосился в мою сторону, потом на пакет и с тяжелым вздохом начал расстегивать пуговицы на рубашке.

Я, нахмурившись, наблюдала за тем, как он справился с ними со всеми, стащил рубашку, которая убогой кучкой упала на пол. Я несколько раз удивленно хлопнула глазами, когда поняла, что на этом он останавливаться не собирается, и его руки тянутся к поясу:

– Ты чего творишь?! – рявкнула я на него.

Он непонимающе посмотрел в мою сторону:

– Переодеваюсь, как ты и велела.

– Обязательно устраивать стриптиз посреди кухни? Приличные люди, знаешь ли, при посторонних исподним не трясут.

Он лишь равнодушно пожал плечами, но пояс оставил в покое. Натянул майку через голову. Я с некоторым удовлетворением отметила, что с размером угадала. Если честно, я выбирала одежду ориентируясь на Ника, справедливо решив, что Тимур примерно такой же. Разве что похудей немного. А когда восстановится, один в один будет. Белая, хлопковая ткань облепила его торс, подчеркивая смуглую кожу.

Блин, реально красивый!

От этой неожиданной, нелепой мысли несказанно разозлилась первую очередь на саму себя. Еще не хватает начать заглядываться на него! Это что, долгое воздержание начало сказываться, или парень был прав, будучи уверенным в своей неотразимости?

– Не боишься, что сейчас воспылаю к тебе страстью пламенной? – насмешливо произнесла я, пытаясь погасить свое смущение фривольными словами, – вдруг, сейчас насмотрюсь на твои телеса и затащу тебя в свой будуар с нечистыми целями?