Кружево Парижа - Джорджиа Кауфман

перешел в «каким образом». Если у тебя, ma chère, когда-нибудь возникала иллюзия, что красоту поддерживать легко, я ее развею. И удаление волос – хороший тому пример. От Индии, Ирана до арабских земель наши сестры сучат и прядут прекрасные хлопчатобумажные нити так быстро, что выдергивают нежелательные волоски. Женщины Ближнего Востока предпочитают раскатывать на ногах сахарную пасту. Волоски прилипают к массе и отделяются партиями. В Нью-Йорке я избегаю электролиза, не представляю, как можно электрическим током избавляться от волос. По-моему, это и больно, и долго. Депиляторы я тоже пробовала, они, скорее, инструменты пыток, а не косметической помощи: вращающиеся лезвия визжат и жужжат, улавливая стойкие волоски, на обработку ног уходит целая вечность, и непрестанно дергают, словно набежавшая волна боли.

Что касается мазей, то достаточно ядовитых испарений, чтобы понять, что хорошо, что плохо. Нельзя втирать в кожу крем, от которого волосы выпадают очень быстро. Еще одно химическое решение, которое я попробовала в Бразилии, – пена перекиси водорода. Она обесцветила и истончила волосы на ногах. Однажды, обсуждая, как обесцветить разные ткани и какой урон наносит обесцвечивание шелку и льну, я поняла, что не сто́ит применять ее на коже. Постепенно я решилась и пошла в салон.

Пока мне заливали кожу горячим воском, я дрожала, но, по крайней мере, при ваксинге боль через мгновение заканчивается.

Теперь у меня есть подаренный Шарлем пинцет, чтобы выдергивать отбившиеся волоски под бровями, воск для ног и линии бикини. А для подмышек, где он ловил мой запах, я каждый день пользуюсь бритвой Шарля.

К этой бритве он относился особенно бережно. Раньше она принадлежала его отцу и была одной из вещичек, сохранившихся с его детства. Друг семьи оставил небольшой чемоданчик с вещами консьержу их довоенного парижского дома, здраво рассудив, что если кто-нибудь из семьи выживет в концлагере, то первым делом вернется сюда.

Профессор хранил портреты и фарфор, а Шарль – эти памятные вещи из утраченной жизни при себе. Я никогда не спрашивала, как покончил с собой его отец, но иногда, вставляя новое лезвие в инкрустированный золотом и слоновой костью станок, я задумываюсь о том, как непринужденно оно скользнуло бы по коже и как легко полилась бы кровь.

Хотя Шарль и не распространялся о прошлом, оно его не отпускало. Его решение не иметь больше детей было ответом на то, что он когда-то видел, и точно так же его отвращение к любому насилию призывало его к действию. Он уже нагляделся, что получается, когда хорошие люди бездействуют.

В то утро, когда мы поджидали Грасу, Шарль исчез наверху, пока я красила ей ногти. Он спустился чисто выбритый, одетый в самый красивый костюм и присоединился к нам за столом.

Мы молча наблюдали, пока она вытянула руки с растопыренными пальцами, словно розовым звездным салютом в канун Нового года.

– Я готова, – сообщила она, тщательно исследовав розовато-кварцевые ногти.

– Пойду поймаю такси, – сказал Шарль.

– Нет, тебе не нужно ехать, – спокойно сказала я.

– Что?

Он бросил на меня сердитый взгляд.

– Послушай, mon amour, ты злишься.

– Еще бы. Я изобью его до полусмерти! – закричал он. – Он у меня за все заплатит!

– Это точно. Поэтому тебе ехать нельзя.

– Граса, – попросил он, – вразуми ее.

Мы с Грасой переглянулись.

– Если ты поедешь, то обязательно будет драка. Потом он вернется домой и отыграется на том, кто слабее его.

– Она права, сеньор, – тихо подтвердила Граса. – Он изобьет Габриэлу.

Шарль промолчал.

– Шарль, – сказала я, – ты хорошо залечиваешь раны и знаешь, как я умею общаться с людьми. Я сделаю так, что он больше никогда на это не отважится.

Наконец Шарль кивнул.

– Вы обе так считаете?

Мы обе кивнули.

Он пошел к двери.

– Поймаю вам такси.

Через несколько минут он расцеловал Грасу в обе щеки и обнял меня, прежде чем мы сели в машину. Граса неподвижно сидела на заднем сиденье маленького VW beetle, который повез нас вдоль побережья. Она выглянула из окна, когда мы свернули налево у жилого района Урка в тени горы Сахарная голова. Меня вдруг осенило, что она, вероятно, никогда не ездила по Рио на машине. Когда машина проехала через Ботафого, Фламенго и Глорию, потом свернула налево в старый центр города, я продумала, что скажу ее мучителю. Когда Шляйх меня изнасиловал, родители ничего не сделали для того, чтобы меня успокоить или поддержать. И я не собиралась покорно отстраниться, как они.

Высадив нас, таксист неопределенно махнул в сторону лабиринта мощенных булыжником улочек и полуразвалившихся домишек колониальных времен. Нам пришлось поискать здание, где работал Се, но, когда мы его нашли, нам указали этаж, где за длинными столами сидели женщины и, склонив головы, молча, сосредоточенно работали.

Предпочитая не стоять на месте, я прошла вдоль столов, заглядывая им через плечо. Они осматривали, сортировали и упаковывали драгоценные камни. Некоторые стучали накрашенными пальцами по клавиатуре пишущих машинок.

– Извините, сеньора, чем могу помочь?

Я медленно повернулась, жалея, что я не в старом костюме от «Диора», который красиво развевался на легком ветерке. Я выбрала свою модель, которая придавала мне царственную осанку, – синее шелковое платье и жакет.

Передо мной стоял толстый коротышка в костюме, не сходившемся на размер в поясе и слишком длинном в ногах. Он вытер лоб большим белым носовым платком.

– Я Роза Дюмаре из дома моды Дюмаре, – представилась я.

Я невысокая, и мне тогда еще не было тридцати, но у Диора я научилась, как стоять, привлечь внимание и произвести впечатление.

Я протянула руку.

– Возможно, вы обо мне наслышаны.

Он немного замешкался, но потом все-таки взял и ее поцеловал.

– Паоло Малуф к вашим услугам.

Он слегка поклонился.

– Тот самый Малуф из компании, экспортирующей драгоценные камни? – спросила я.

– Да, владелец компании.

Он выпятил грудь и расправил плечи, хотя ничто не могло подтянуть болтавшиеся вокруг лодыжек слишком длинные брюки.

– У меня к вам деловое предложение, – я обвела глазами мастерскую. – Где бы мы могли поговорить?

– Да, конечно, следуйте за мной. Мой кабинет…

– Можно моя помощница посмотрит работу женщин?

Я посмотрела на него так, что он понял – это не вопрос.

– Сеньора?

Голос Грасы звучал испуганно. Она шла за мной тенью, когда мы обходили столы, и в бежевом платье и жакете на самом деле выглядела моей помощницей.

– Обратите внимание на разные камни и их оформление.

Я дала понять, что мне нужно переговорить с Малуфом наедине, что это была комедия. Она стояла с озадаченным видом, но постепенно поняла, в чем дело. Глаза ее засияли, и