Сердце убийцы - Мика Ртуть

И почему Шу такая упрямая? Выбрала для сексуального энергообмена Мануэля Наба, а не Энрике или Бален, хотя Мануэль намного слабее каждого из них по отдельности, не говоря уж о паре. Что-то они с Бален упустили в ее воспитании, позволили шере Исельде забить ей голову глупыми предрассудками бездарных. Шуалейда, видите ли, не может себе позволить вмешаться в отношения любимых друзей, вдруг она что-то в них сломает? И вообще это как-то неправильно…

Энрике ей простыми словами объяснил, что неправильно — сходить с ума от дисбаланса, а принимать от друзей искренне подаренную любовь — самая правильная вещь на свете, и полковник Дюбрайн бы сам настоял, если бы знал и видел, что с ней творится.

Ага. Сейчас. Эта упертая ослица только набычилась и помотала головой. Истинная, ширхаб ее нюхай, Суардис.

Впрочем, именно такую они с Бален и любят.

— Я не специалист по мистике. Но ради вас готов снять с его величества сглаз и свести порчу. Даже станцевать с бубном и побрызгать на него мухоморной настойкой. Завтра же утром.

— Не будет никакого «утром», вы забываетесь, темный шер. Это ваша вина, и вы все исправите!

— Моя вина? Да ну! Даже не представляю, с чего в вашу красивую головку пришла эта странная мысль. Обвинить меня в шарлатанских замашках? Бред. Вам не идут на пользу ночи с мальчиком Наба.

— Вас не касается, с кем я провожу ночи, Бастерхази!

— Вы еще его не сломали, моя Гроза? Оставьте мальчика в покое, у него еще есть шанс сохранить здравый рассудок.

— Зато у вас такого шанса давно уже нет, темный шер! На вашем чердаке полнейший сквозняк.

— Разумеется, сквозняк. Мне мерещатся сглаз и порча, а гадание на шамьетовой гуще подсказывает мне…

— Бас-стерхаз-зи!

— Подсказывает, что вам просто нужен нормальный любовник, моя Гроза. Вам некуда девать энергию. Могу вам с этим помочь. Совершенно безвозмездно, ведь в этом заключается долг…

— Чтоб вы провалились, Бастерхази!

Запись мнемокристалла, приложенного к отчету капитана МБ Э. Герашана.

22 день ласточек, Риль Суардис

Шуалейда шера Суардис

«Алое, бирюзовое. Бирюзовое или алое?.. Ширхаб задери этот бал, этого посла и мою сестру!»

Стоя посреди будуара, Шуалейда смотрела на принесенные фрейлинами платья, но видела лишь издевательскую улыбку старшей сестры и пронизывающие дворец щупальца темной силы.

Настроение было совсем не бальное. Полтора месяца, как в королевском дворце поселилась тоска: мутная, словно морок, въедливая и всепроникающая. Со смертью отца умерло все — свет, радость и надежда. И с каждым днем становилось хуже, несмотря на то что Шу загрузила себя работой по самую макушку. Не политикой, в политику и ее никто бы не пустил, и она сама лезть не желала. Она занималась клиникой, той самой, которую обещала сделать во время остановки в замке Ландеха. Сначала — покупкой подходящего здания, затем его обновлением и переделкой под медицинские нужны, и параллельно — поиском целителей, готовых переехать в Валанту. За хорошую плату, разумеется. Не то чтобы в Суарде не было своих целителей. Были. Целых пятеро светлых категории терц, работающих в клинике при Алью Райна. Но пять целителей на столицу — это даже не смешно! Даже при учете того, что исцелениями занимается сам Халлир Белый. А ни в Кардалоне, ни в Мадарисе, ни в Найриссе целителей — по одному-двое, загруженных работой по самую маковку. Истинных шеров слишком мало, и еще меньше тех, кто готов исцелять бесплатно. Так что значительная часть ее приданого и все ее содержание ушло в клинику. Хоть тут Ристана не спорила, даже почти ее похвалила: мол, все равно замуж тебя ни один нормальный шер не возьмет, так хоть сделаешь что-то полезное для Валанты.

Она и делала.

Писала письма, уговаривала, обещала всемерную поддержку, фейскую пыльцу и солнечные ромашки для зелий, и деньги-деньги-деньги…

Конечно же, сама Шу тоже лечила. Они приходили в клинику вместе с Бален, надевали белые передники — и лечили тех, с кем целители категории терц не справлялись. Правда, ее репутацию страшной колдуньи это ничуть не портило, а некоторые даже отказывались от ее помощи, не доверяя злопакостным порождениям Ургаша. Зеленой ире тоже не слишком-то доверяли, хотя всем известно, что ире темными не бывают…

Но как бы Шу ни валилась с ног от усталости, и сколько бы благодарностей вперемешку с поношениями ни выслушала — пронизавшей все ее существование тоски это не отменяло. Даже редкие, но от того не менее огненные стычки с Бастерхази не бодрили, а лишь заставляли сжимать зубы и идти дальше. Не слишком-то понимая, куда и зачем. Еще немного, и она сама начнет играть в карты и каждый вечер заканчивать кардалонским, как делает это Кай.

Ее, в отличие от Кая, никто не проклинал. Зачем? Она и так потихоньку сходит с ума. Держаться в более-менее здравом рассудке помогает лишь понимание того, что она — последний рубеж обороны Кая. Она должна быть сильной ради брата.

Быть сильной и не терять надежды.

Может быть, Дайм наконец-то ответит ей? На письмо. Или на зеркальный вызов. Или позволит найти себя во сне? Она прочитала все труды шера Майнера о ментальном контакте пятого уровня, она регулярно тренируется с Бален и Энрике, она учится самоконтролю и осваивает тонкие плетения, и она каждый день пишет Дайму. Длинные, подробные письма. Она зачаровывает их памятью о его крови, силой Линзы, собственными слезами и надеждой. Письма, которые не сможет прочитать никто, кроме него.

Которые он прочитает когда-нибудь.

Она дождется.

Она даже не будет больше просить Энрике, чтобы он узнал у коллег по МБ — были ли вести от полковника Дюбрайна.

— Ни от него, ни о нем. Мое новое начальство порекомендовало не упоминать его имени во избежание.

— Чего во избежание? Люкрес перекусал всю Магбезопасность и они тоже посходили с ума?

— Не волнуйся за него, Шу. Полковник Дюбрайн выпутается, во что бы он там не впутался…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«При непосредственном участии Бастерхази», — мог бы сказать Энрике, но промолчал. Дипломат ширхабом нюханный.

— Легко сказать, не волнуйся. А если он… если его… — Шу не смогла произнести вслух «казнят». Как будто это слово было вербальным заклинанием и могло хоть на что-то повлиять. — Пожалуйста, хоть что-нибудь, Энрике…

— Я бы и сам хотел… ладно. Обещаю рассказать тебе все, как только узнаю сам. И хватит уже ненавидеть Бастерхази. При каждой вашей встрече Риль Суардис трясет.