На обочине мира - Росс Уэлфорд

Теперь моя очередь делать длинную паузу. В конце концов я говорю:

– Сколько у нас времени, Мэнни? Ну знаешь – до тех пор, пока оно совсем не перестанет работать?

Мэнни не колеблется; он уже об этом думал.

– Честно говоря, не знаю, но… Возможно, ещё один высокий прилив. Я чувствую, как оно даже прямо сейчас уменьшается. Мне жаль.

– А потом нам придётся ждать несколько месяцев? Я так не могу! За это время что угодно может случиться.

Мэнни не отвечает.

– Мне пора, Уилла. Джейкоб меня зовёт. Я… мне жаль. Скоро увидимся.

– Но Мэнни, должен же быть… – Я уже говорю сама с собой. Линия смолкла.

Из кухни доносится скрип стульев и звон тарелок: все поднимаются из-за стола.

Дедушка Норман говорит:

– Превосходный рыбный пирог, Тед. Не могу поверить, что моя внучка оставила свой недоеденным! Можно подумать, она каждую неделю ест рыбу!

Я прислоняюсь к стене и сползаю на табуреточку рядом с телефоном.

Я продолжаю тут сидеть, когда мимо проходит Алекс, неся стопку полотенец. Он говорит:

– Я схожу положу это в сушилку, мам! – а потом спиной захлопывает дверь.

– Ну? – шепчет он.

Я мотаю головой.

– Ничего хорошего. Звонок оборвался, а я не могу перезвонить, а даже если бы могла, то не знаю, что сказать. Он… он в Эдинбурге, Алекс! Мне придётся остаться. До следующего суперлуния.

Алекс стоит, задумавшись и по-прежнему держа в руках полотенца, когда мама кричит:

– Мина – включи телевизор, будь добра? Через пять мнут начнутся новости.

Алекс кидает взгляд в сторону кухни и жуёт нижнюю губу.

– Слушай, Уилла. Я уже видел новости. Не хочу тебя пугать, но… но думаю, тебе нужно приготовиться к некоторому шоку.

Ох, крышкануться как укатно.

– Шоку? Какому это шоку? – взвываю я. – Алекс! Мне придётся…

– Ш-ш, – говорит он, когда мама кричит:

– Мина – ты в порядке?

– Ага, мам! Всё укатно! – вопит Алекс в ответ. А потом говорит мне: – У меня есть мысль.

Глазами он явно умоляет меня доверять ему.

– Правда? – спрашиваю я.

– Наверное, не очень хорошая. Но нам нужно вести себя естественно. Подыграй мне. Иди смотреть с ними телик – увидишь, о чём я. Просто… делай как я.

– Мина! Телевизор! – снова кричит мама.

Алекс уходит по коридору, а я иду в гостиную, а там встаю перед маленьким телевизором с выпуклым экраном и просто таращусь.

– Что ты делаешь? – интересуется дедушка Норман с явным недоумением. Он заставляет меня нервничать.

– А где пульт? – спрашиваю я.

– Какой пульт?

Я мысленно вздыхаю.

– Мне просто надо включить телик.

Дедушка смотрит на меня как-то странно, а потом нажимает на кнопку на передней панели.

В гостиную приходят мама с папой и садятся на диван, а следом за ними появляется Алекс – он хитро подмигивает мне, когда по телевизору начинаются новости.

– Ты будешь смотреть, Мина? Приятная перемена, – говорит папа и похлопывает по дивану с собой рядом.

Начать с того, что здешние новости не особо отличаются от любой другой программы новостей, только репортажей про войну нет. Насколько я знаю, типичные новости проходят так:

«Добрый вечер. С вами новости Би-би-си. Сегодня погибло много людей: война приближается. Мы свяжемся с нашим корреспондентом – он стоит на фоне горящего здания…»

«Кризис беженцев в стране, о которой вы, вероятно, слышали, но которую ни за что не сможете показать на карте, становится хуже…»

«Климатологи предупреждают, что поднимающийся уровень моря провоцирует рост напряжения в Восточной Азии…»

«И, наконец, что-то смешное про какую-то белку…»

Однако эта программа новостей совсем не такая.

– Добрый вечер. С вами новости Би-би-си.

Хоть что-то по-прежнему. Возможно, их даже ведёт тот же самый человек. Серые волосы, угрюмый голос? Как бы то ни было, на этом сходства заканчиваются. Начать с того, что ведущий улыбается, одет он в весёленькую фиолетовую рубашку с жёлтыми пятнами, а галстука на нём нет.

– По всему миру люди всех национальностей, религий и рас трудятся сообща над последними приготовлениями к сегодняшнему всемирному празднованию ВВВ. Мы свяжемся с нашим мирным корреспондентом, Джейми Бейтсом, который находится сейчас в Западной Даббале, где пятьдесят лет назад прозвучали последние выстрелы, после чего человечество сложило всё оружие.

Я сижу, заворожённая, и смотрю, как на экране появляется тот же человек, который сообщал о появлении Кобаки из Уитли. Это он всё начал; если бы я не пошла в тот день за мармеладками и не увидела его репортаж про кобаку по телевизору в магазине, возможно, я бы даже не оказалась здесь, в ловушке другого мира.

Теперь тот же самый репортёр танцует с улыбающимися людьми, пока они возводят огромную статую кого-то с длинными серыми волосами, а на фоне играет громкая музыка и ревут шумные автомобильные двигатели. Репортёру приходится повышать голос, чтобы его услышали.

– …так как эти винтажные автомобили на бензине вывозят со склада всего на один день, чтобы внести вклад в шум празднований здесь, в Западной Даббале! Вернёмся к тебе в студию, Хэмиш!

Улыбающийся Хэмиш теперь даёт слово другим корреспондентам в других местах: Австралия, Япония, Бразилия, Германия… Везде примерно та же история: счастливые люди готовятся к громадной вечеринке. Я то и дело кошусь на Алекса. Что в новостях будет такого, что, по его мнению, всё изменит?

– …самая громкая вечеринка, Хэмиш, готовится здесь, на Таймс-сквер, Нью-Йорк, где самая юная президентка Америки, Саша Обама, начнёт церемонию, зажигая праздничный дисплей, который, как вы видите, в данный момент устанавливают на Губернаторском острове в Нью-Йоркской гавани, опуская его с помощью четырёх вертолётов Миротворческих сил США. Высотой он со статую Свободы и обращён к обширному Манхэттенскому горизонту. Церемония будет посвящена англичанке, чьё видение мира вдохновило бывшего президента Джона Ф. Кеннеди собрать мировых лидеров вместе и сделать огромный шаг ко Вселенной Вне Войны.

Снова услышав имя Джона Ф. Кеннеди, я выпрямляюсь. Человек, которому пожимала руку Моди на том фото у неё на стене? Президент, которого убили в 1963-м?

Я осознаю, что должна записать этот отрывок для доказательства. Я подскакиваю и достаю из рюкзака, лежащего в коридоре, свой телефон, всё ещё замаскированный под камеру. Приносясь обратно в гостиную, я кричу: