Остров Д. Метаморфоза. Вторая книга - Ульяна Соболева

Встала с матраса и пошла на нее, а она попятилась к выходу из клетки.

— Я потеряла все. Мать, отца, брата, любимого, дочь, свою жизнь, имя. Ты не знаешь, что такое терять. Ты понятия не имеешь, что это значит.

Я думала, она испугается и убежит, но она даже с места не сдвинулась.

— Это ты ничего не знаешь. Не суди о других. Не меряй, кто и сколько потерял. Каждая потеря болит. Каждая. Только я не сломалась, а ты…

— А я да. Я сломалась. Уходи отсюда. Не носи сюда ничего.

Когда она ушла, я рухнула на тюфяк, и закрыла лицо руками. Слезы так и не появились, глаза еле открывались, ломило ребра, но меня это не беспокоило. Я ощущала только щемящую боль внутри. Непроходящую и настолько острую, что я не выдерживала и начинала выть, ударяясь головой о решетки. А потом вдруг замерла… сползла вниз на пол и затихла. Наступило странное отупение. Мне казалось, что я осталась без кожного покрова. С меня его срезали тонкими аккуратными лоскутками и, вскрыв мое тело на живую, достали все органы, кроме сердца. Его исполосовали и оставили истекать кровью. Только, к сожалению, от этих ран не умирают. С ними живут вечно.

"— Ты теперь принадлежишь мне. Твоя кровь — моя кровь. Твоя боль — моя боль. Твоя жизнь — моя жизнь. Я убью тебя, если ты меня обманешь. Я убью тебя, если ты будешь с кем-то другим, Бабочка.

— А я умру, если ты меня разлюбишь.

— Значит, ты бессмертная, Найса Райс"

Как сквозь вату услышала мужские голоса где-то совсем рядом. Они мешали мне погружаться в мою агонию, они возвращали меня в этот гребаный мир, и, если бы у меня сейчас было в руках оружие, я бы застрелила двух ублюдков.

— Уходим, Сенек, убираемся отсюда на хрен. Они повсюду. Они окружили лагерь и лезут на стены. Рик-сука уже свалил. Забрал своих и ушел через задние ворота на двух машинах. Нас обманули, блядь.

— Ты гонишь. Он не мог нас бросить.

— Бросил, мать его. Нас и баб бросил. Мясо запер в бараке. Не взял с собой. Они орут там, как резаные.

— Что делать будем? Не знаю… не знаю. Ворота пока их сдерживают. Но скоро треснут под натиском. Их там сотни. Я с вышки видел. Сотни, брат. Нам с ними не справиться. Какая-то мразь открыла ворота. Вот почему орала сирена.

Пошевелилась и приподнялась, в голове шум адский, и виски разламывает на куски.

— Давай попробуем через задние ворота, если их там меньше. За полигоном еще одна тачка.

— Она давно не на ходу. Бляяяяя, что делать?

— Я могу завести и прорвемся, а?

— А с мясом что?

— Так куда мы их? В машину не влезут… тут оставим.

— Там же дети.

— И что?

— Парочка точно мои.

— Так и мои тоже там. И этих, что свалили. Тебе больше всех надо?

— Я не мразь, ясно?

— А я мразь, значит?

— Заткнитесь. Оба.

Они замолчали, оборачиваясь ко мне.

— Она живая?

— Вроде живая. Орет там что-то.

— Хочет, чтоб мы заткнулись. Эй ты, мы тебе спать помешали? Так сейчас сюда дохлые ворвутся и живьем тебя схрумтят.

— Давай, ее выпустим. По фиг. Хакер дернул отсюда.

— Да ну ее. Может она в этой клетке целее будет.

— Может, лучше пристрелите, а?

— Еще чего — патронов мало. Да и руки марать на хер надо.

— Тогда валите, не мешайте.

— Ну смотри если передумаешь — вот.

Швырнул мне ключи от камеры, и они ушли. Я допила остатки спирта и откинулась обратно на тюфяк. Наверное, я уснула и провалилась куда-то в черноту. Я видела перед собой просто черный занавес. Он был вязким и насыщенным, как грязь. А потом из него начали доноситься голоса… точнее один голос — детский. Он что-то напевал. Очень знакомое. Я где-то это слышала. Тьма начала рассеиваться, и я увидела полуразрушенный дом, голос доносился из него. Я шла туда. На этот голос. А когда поднялась по ступеням, увидела девочку. Темноволосую зеленоглазую девочку. Она пела какую-то странную песенку, и я вспомнила — это военная песня. Она звучала у нас на полигоне, когда я была беременна, и я пела ее, убирая нашу с Пирсом комнату. У девочки в руках был плюшевый заяц. Она вдруг подняла голову и звонко спросила:

— Мама, ты за мной пришла? Ты долго меня искала? Я так ждала, что ты придешь. Мне говорили, что у меня нет мамы… а я все равно ждала. Ты ведь обещала папе… ты помнишь?

Попятилась от нее назад, обратно во тьму, а она руки ко мне тянет и плачет:

— Ты обещала папе… обещала папе… обещала… обещала. Я жду тебя… забери меня отсюда… мне страшно… ты обещала… не бросай меня… страшно… обещала… папе… папе… папе…

Вскочила на тюфяке, тяжело дыша, и из глаз ручьями потекли слезы. Впервые после смерти Мадана. Но Сара была не права: облегчения они не принесли. Это как сыпать солью на развороченные раны. Становится лишь больнее. Потому что я потеряла не только брата, но и мою девочку. Нелепо… так безобразно потеряла их обоих.

— Не обещала, — прошептала я и обвела клетку затуманенным взглядом, — я не обещала. Это ты просил… а я… я тебе не обещала. Но я буду искать… ты хотел, я буду искать и, если не найду, я вернусь сюда, чтобы остаться здесь с тобой навсегда. Я обещаю.

Бросилась к двери и дернула ее — заперто, упала на колени, отыскивая ключи, которые бросил один из конвоиров, вытирая слезы рукавом, дрожащими руками открыла замок. Рванула по лестнице наверх, выбивая каждую дверь на своем пути — мне нужно оружие. Мне нужен хотя бы нож, с голыми руками я на тварей не пойду. И ни черта. Кабинеты без мебели. Выскочила на улицу — все так же лупит дождь. Взгляд на забор, и дух захватывает от увиденного кошмарного зрелища, словно Преисподняя разверзла свою пасть и изрыгнула сюда самое адское зло, которое можно себе вообразить: твари лезут друг на друга, пытаясь перебраться через колючую проволоку. Кто-то висит на ней и дергает конечностями, а кто-то идет или ползет по земле в сторону бараков, откуда разносятся крики.

Твари. Они не спасли женщин и детей. Осмотрелась по сторонам, взгляд остановился на гаражах, сломя голову бросилась туда. Должен быть инструмент. Хоть какой-то. Он же и оружие. Забежала в помещение. Со стоном увидела голые стены, опустила взгляд и с облегчением выдохнула — прямо посередине гаража, возле старого военного джипа валялась монтировка. Видимо, бросили, когда второпях бежали с лагеря. Схватила и ринулась обратно. Ублюдки закрыли их на замок, который повесили на толстую цепь. Я подцепила замок и несколько раз дернула. Внутри барака истошно закричали.

— Это я. Мара. Я вытащу вас, давите на дверь, давайте все вместе — давите.

Посмотрела на забор и тихо выругалась. Не выходит сбить замок. Чееерт. Бросилась обратно в гараж к джипу. Наверное, это тот самый, который не заводился у Рика. Ключей нет. Выскочила из кабинки и снова по сторонам. Увидела нож — даааа. О да. Вспомним, чему меня учил Джен.