Страна Арманьяк. Рутьер - Александр Башибузук

– …кто не работает, тот не…

Господи, что я несу…

– …труд облагораживает че…

Мама, да за что мне это наказание…

– …ищите и обрящете… Стучите, и откроется вам… – Я, совершенно запутавшись, дернул за рукав герольда.

– Баро-он ван Гутте-эн вступил во владение! – дурным голосом завыл Амбруаз, спасая положение, и глухо грюкнул своим посохом о землю.

Сразу же задудел персеван в фанфару, и его поддержали трубачи компании… Какофония, вырви ухо…

Фу… слава богу, закончилась эта кара господня.

– Монсьор! Вы та-а-ак торжественно выглядели… Прям кайзер Римский во время триумфа… – Откуда-то сбоку вынырнула умильная рожа восторженного Тука.

– Иди ты… – Я со злости чуть не стукнул шотландца, но сдержался и насколько мог мягко приказал: – Давай, братец, мне сюда дорпсхоофта, и немедленно!

Следующий час я провел у себя в шатре, растолковывая старосте свои соображения по налогам. В чем встретил полное понимание и горячее одобрение. Ёптыть, козе понятно… Вот если бы я налоги и оброки собрался только увеличивать, то…

Я, как и задумывал, убрал все мелочные поборы и высказал намерение отдать сервам в аренду все свои пастбища и плодородные поля, на оброк. А барщину оставить, только не связанную с полевыми работами. Это пока только намерение. Дальше придется наделять кусками земли каждого серва чуть ли не персонально… но это уже не сегодня.

Староста обещал провести подготовительную работу с населением и прикинуть первоначальную нарезку. Затем и обговорим конкретно стоимость и систему аренды… Участки-то разные по качеству земли. М-да… катавасия будет еще та, и не на один день разборок. Но катавасия вельми нужная. Ибо владетельный сеньор зависит от своих сервов точно так же, как и они от него. Симбиоз, однако…

– Рыбаки прибыли, монсьор! – почему-то торжественно доложил Иост. – И госпожа Матильда сказала, что готова, а остальные поименованные ждут вас в солильне.

Госпожа? Ну да… Быстро же народ понял истинную роль фламандки в этом замке… Но, собственно, препятствовать пока не буду. Посмотрю, как дальше все сложится.

– Моргенштерна ко мне… – распорядился я. – Застоялся, наверное, мальчик. Распорядишься конюхам, чтобы его обязательно по два часа в день на лонже выгуливали.

– Сделаю, монсьор, – ответил Иост и солидно добавил: – Так я его уже выставил вам.

– Молодец… – Я вышел из шатра и, немного потрепав по холке и охлопав шею довольно всхрапывающего гигантского жеребца, скормил ему прошлогоднее яблоко и сел в седло.

– Госпожа Матильда… – шутливо поклонился я фламандке, гарцевавшей рядом на ладной иберийской кобылке, и невольно залюбовался девицей.

Хороша, стервь!

Моя конкубина ловко сидела в дамском седле, несмотря на его жутко неэргономичную конструкцию. Чесслово, я в таком седле и ста метров не проеду, грохнусь. Представьте себе: всего одна лука крючком под правую ногу, хорошо хоть посадка параллельно плечам лошади, а не боком, как еще пару десятков лет назад дамы ездили.

Матильда ради торжества надела сегодня красивое черное платье из шелкового атласа с серебряной вышивкой по лифу. А на прелестную головку – большой итальянский бархатный берет малинового цвета, под который спрятала волосы, и украсила головной убор пышным белым страусовым пером. Так что выглядела она истинной благородной дамой, никто не смог бы и подумать, что она из подлого сословия.

Фламандка, услышав, как я ее назвал госпожой, взволнованно покраснела, но в тон мне ответила, слегка наклонив голову:

– Господин барон…

Я послал ей воздушный поцелуй и пришпорил Моргенштерна. Застоявшийся жеребец мигом домчал меня до места, где рыбаки солили рыбу. Впрочем, Иост и Матильда от меня не отстали, а фламандка, задорно вскрикивая и понукая свою лошадку, еще и обогнала на завершающем отрезке пути.

Эх, хороша фемина! Я подавил в себе желание срочно уединиться с девушкой, и решил устроить на днях парфорсную охоту, заодно и объехать свои владения. Там и забурюсь с ней в какие-нибудь дебри. Лямур на природе, так сказать, устрою… Ух, поскорей бы…

Солильню расположили неподалеку от стоянки рыбацких баркасов, и представляла она собой ветхий навес с пристроенным покосившимся амбаром. Куча серой грязной и крупной соли, пирамида бочонков, несколько больших, сложенных из бутового камня ванн и дикая вонь из овражка, куда сбрасывали протухшую рыбу. Вот, собственно, и все. Ну и пара громадных бронзовых котлов, в которых с раннего утра кипятят воду, согласно полученным от меня распоряжениям.

М-дя… завтра же все здесь снесут нахрен и начнут строить порядочный солильный цех. Тьфу, мля, засранцы…

Бросил поводья Иосту и помог спрыгнуть с лошади Матильде, затем направился к телеге, в которой привезли свежую рыбу.

– Вот, ваша милость… – с поклоном презентовал мне улов старшина рыбацкой артели Якоб Бейкельцон.

Кряжистый бородатый мужик лет сорока. Он заведовал солильней и раньше, потому я его и определил в старшие при новом производстве. Под надзором моей фемины, конечно. Он уже подобрал себе в помощь с десяток пареньков из деревни, и они, сбившись в кучку, робко переминались возле телеги.

– Одна в одну, ваша милость… – Якоб выудил из кучи рыбы здоровенную сельдь и тряхнул ее в руке.

Ну да, ну да… рыбка, конечно, знатная. Сантиметров по сорока пяти длиной, широкоспинная, кондовая, действительно одна в одну, и ее здесь не меньше чем на десяток сорокалитровых бочонков. И это на промысел сходил всего один баркас! Интересная коммерция намечается… Но все это позже.

– Что еще в сети попало?

– Да с десяток штук краснорыбицы еще вытянули, сам не знаю, как ее к нам занесло, она обычно ближе к норвегам держится. Ну и трески два мешка да мелочи разной… – засуетился Якоб. – Оно все здесь. Согласно вашим приказам, ваша милость…

Рыбак сдернул мешок со здоровенной семги чуть ли не в метр длиной, и похвастался ею передо мной.

– Ух ты… – Я стянул перчатку, провел пальцем по серебристой в крапинку спинке рыбины и спросил у рыбака:

– Вот такой мне целый баркас на завтра сделаешь?

Якоб побледнел и собрался падать на колени.

– Встань, рыбак. Я не гневаюсь, просто скажи: в чем проблема?

– Случайно оно… – Рыбак уже был не рад, что выловил эту злополучную краснорыбицу. – Рано еще для нее, да и идти далеко на норд за ней надо. Сам не знаю, как она в сети затесалась… Вот тресочки и селедочки – это мы завсегда, пожалуйста. Можем и переметы на палтуса поставить…

– Ладно. О краснорыбице позже поговорим. Строй в рядок всю свою команду.

Быстренько принял от каждого персонально строжайшую клятву под страхом смерти и разных других ужасных кар не разглашать великую тайну засола, которую я им собирался открыть. Рыбачки клялись и крест целовали на том. Ну и руку… куда без этого… Может, и выглядит сия мера идиотизмом с моей стороны, но ей есть вполне практическое объяснение. Я просто собираюсь узурпировать производство в этой местности и даже наладить поставки рыбки Бургундскому Отелю. А в случае успешности проекта желающих перенять секрет найдется множество, да вот только хрен им. Секрет специй они, может быть, и отгадают, а вот способ посола – вряд ли. Весь секрет в том, что рыбу укладывают в бочонки не навалом как попало, а особым способом, в результате которого рыба «дышит» в рассоле и не преет. Опять же жабры надо убирать, тоже особой методой – зябрение называется. Я, будучи еще Александром Лемешевым, прочитал на досуге кучу специализированной литературы. Вот люблю я кулинарить, и все тут.