Охота на праведников - Джилл Грегори

И тут она услышала смех, тот, который уже слышала во время ночных кошмаров. Она с трудом повернула голову в ту сторону, откуда доносился смех.

Человек, пристально смотревший на Стаси, был похож на льва, которого она видела в зоосаду в Сан-Диего. Длинные рыжие волосы напоминали гриву, а улыбка — оскал. Она прижалась к стене, лишь бы оказаться подальше от странного незнакомца, и снова услышала его резкий смех.

— Что в тебе такого особенного? — спросил он, встав со стула, на котором сидел. — Я читал, что-де у Сокровенных душа лишена обычной человеческой оболочки, чтобы ничто не отделяло их от Божественного начала.

Стаси отвела глаза, стараясь не видеть пристального, сверлящего ее взгляда.

— О… чем вы говорите? — тихо спросила она.

— Правильно, — заявил он неожиданно. — Ты ведь этого не знаешь. Никто из вас этого не знает. Я зря трачу время.

Незнакомец направился к выходу и на ходу сказал:

— Твой отчим приедет за тобой, Стаси. Хорошая новость, а? Но только для меня, а не для тебя. Я ведь собираюсь убить его. Как только он вернет то, что у меня украл. Но ты не бойся, — добавил он со злой усмешкой. — Он погибнет не сразу. Сначала увидит, как я убью тебя.

Дэвид проснулся, как ему показалось, от сигнала мобильного телефона. Он с удивлением подумал о том, когда же он успел задремать, и тут понял, что проснулся от гудения принтера, делавшего распечатку анализа ЭЛС по его журналу.

Почему Криспин так и не позвонил? Ожидание было для Дэвида мучительным. Он больше не мог дать раввину и его людям никакой информации. Ни одно новое имя не пришло ему в голову. Они трудились всю ночь над расшифровкой его журнала, но сам Дэвид все равно ничего не смыслил ни в компьютерном анализе, ни в их медитациях. Ему нечего больше здесь делать. А Стаси он нужен.

Иранцы уже дали отбой, особое положение сняли, аэропорты открылись. Его рейс был назначен на два часа.

Дэвид встал и прошел в соседнюю комнату. Йел стояла, заглядывая через плечо своего отца. Лицо ее осунулось и выглядело усталым после напряженной ночи. Почувствовав на себе его взгляд, Йел подняла голову и устало улыбнулась.

— Вам хорошо бы побыть на свежем воздухе, — заметила она.

— Пусть Дэвид вместе с тобой хоть бы раз увидит рассвет в Сафеде, — хмуро предложил Иосиф. — Как знать, может быть, скоро мы уже не сможем встречать рассветы.

Они вдвоем с Йел спустились в комнату для персонала выпить кофе и немного перекусить. Дэвид разлил кофе в два одноразовых стаканчика, Йел взяла апельсин и ножик.

— Не могли бы вы взять с собой обе порции кофе? — предложила она. — Я хочу вас сводить в одно место.

Они вышли на улицу. Ночная темнота сменилась предутренними сумерками.

— Кто знает, сколько дней или даже часов нам осталось? — тихо произнесла она. — И все же…

— Я знаю. Мы не должны сдаваться.

— Как не сдавался мой муж, — сказала она. — Перед тем как Йони послали воевать в Ливан, он видел сон о мире, наступившем только много времени спустя после его гибели.

Они остановились у входа на кладбище.

— Он похоронен здесь, на военном кладбище, — указала Йел. — Ему было всего двадцать восемь лет.

— Мне очень жаль, — тихо проговорил Дэвид. Неожиданно для самого себя он взял ее за руку. Рука ее была теплой, сильной и полной энергии, как она сама. — Я сожалею о вашем муже… И о том, что вчера я не сдержал себя. Вы не заслужили такого поведения.

— Ло давар — забудьте это, — сказала она. — Я ведь сабра. Мы, коренные израильтяне, подобны кактусу, по которому нас назвали. Мы твердые и колючие снаружи, но мягкие внутри.

— Вот как? — Дэвид невесело улыбнулся. Он не ожидал, что она легко извинит его. При других обстоятельствах он бы поцеловал ее. Но сейчас он отпустил ее руку и пошел за ней по кладбищенской дорожке.

Они остановились у плиты с надписью «Йонатан Харпас».

— Его душа еще здесь, — проронила Йел. — Каббалисты верят, что «нефеш», низшее из трех измерений души, остается над местом погребения, для того чтобы защитить живых в трудное время, тогда как высшие измерения «руах» и «нешамах» поднимаются в более высокие сферы.

— А сейчас очень трудное время, — заметил Дэвид. — Как же они могут нам помочь?

— Раввин говорил, живые люди приходят на кладбища и просят их о помощи, а «нефеш» поднимается в более высокую сферу и сообщает об этом «руах», а «руах» сообщает об этом «нешамах», которые находятся всего ближе к Яхве. Они и просят Его о милости для мира.

— Поэтому мы и пришли сюда. Верно? — задумчиво сказал Дэвид. — Нужно попросить о заступничестве «нефеш» Йони, чтобы он обратился за помощью к Господу, когда весь мир в опасности. — Дэвида всегда учили, что существует некая связь между душой человека и Господом, что посредники человеку не нужны. Можно посещать службы в синагоге и читать древние молитвы иудаистов, можно также возносить личные молитвы от сердца. Все будет принято Яхве.

Йел подсыпала на могилу Йони собранную по дороге гальку вдобавок к уже насыпанным на нее камешкам. Сам Дэвид поступал так же, когда посещал могилы своих родных. Это была память о визите на могилу.

Дэвид коснулся плеча Йел, а затем решил побродить, оставив ее на время одну. Он не заметил, как дошел до каменной лестницы, ведущей вниз. Она привела его на соседнее, более старое кладбище, не такое ухоженное, как первое, но такое же мирное. Люди, пришедшие на могилы, тихо молились.

Читая имена на могильных плитах, Дэвид постепенно понял — здесь лежат известные каббалисты. Ему казалось, он почувствовал дыхание истории. Он долго бродил по аллеям, пока не оказался на дорожке, где на голубом указателе белыми буквами значилось «Синагога Абухав».

Дэвид пересек внутренний дворик и вошел в древний «шул». Пустое и тихое здание было четырехъярусным, с небольшими квадратными окнами под потолком. Попадавший через них яркий солнечный свет здесь казался слишком ярким, и Дэвиду даже захотелось зажмуриться. Он перевел взгляд на стены, окрашенные в лазурный цвет, освещенные множеством свечей, и на купол, украшенный фресками.

— Вам нравится, правда? — Дэвид почему-то не удивился, услышав сзади голос Йел.

— Да, очень, — ответил он, не оборачиваясь.

— Вы далеко не все здесь знаете, — заметила она. — Эта синагога полна каббалистической символики. Купол — не только замечательное произведение архитектуры, он также символизирует веру иудеев в единою Яхве. Четыре колонны символизируют четыре стихии мироздания — воздух, воду, огонь и землю, а также и четыре мира Каббалы — физический, эмоциональный, умственный и духовный. Вы обратили внимание на шесть ступенек перед бимах — возвышением, с которого зачитывают свитки Торы? Они символизируют шесть дней недели, а сам бимах, находящийся выше ступенек, символизирует седьмой, сакральный день — субботу.