Забытая клятва Гиппократа - Ирина Градова

– Ну, и что с ним? – удивилась я. – Ты его знаешь?

– Не то чтобы… Понимаешь, фамилия уж больно странная!

– Это точно, – согласилась я после недолгого раздумья. – Хочется произнести «Ермоленко», но буква «р» отсутствует – видимо, когда-то один раз ошиблись в паспортном столе, и…

– Этот человек подписал акт Комиссии по этике, – прервал меня Шилов, и я непонимающе уставилась на него. – Мой акт, Агния.

– Погоди-ка, – пробормотала я, – твой акт подписывал Толмачев!

– Его подпись, как председателя комиссии, стояла первой, но бумагу подписали шесть человек. Подожди, я сейчас!

Он выскочил из комнаты быстрее, чем я успела открыть рот, и тут же появился вновь, держа в руках документ.

– Вот, – подсовывая его мне под нос, сказал Олег, – сама погляди!

Я пробежала глазами шесть подписей, стоявших внизу, у печати. Я увидела фамилию Толмачева и, как и говорил Шилов, двумя фамилиями ниже стояла эта – «Емоленко А.Н.»!

– Странное совпадение! – пробормотала я, переводя взгляд на мужа. – И инициалы те же…

– То-то и оно! Тебе не кажется, что это – слишком?

– Ты хочешь сказать, что этот Емоленко… Нет, Шилов, это просто невозможно: человек, занимающий официальный пост в комиссии… Да и вообще – ты представляешь, сколько однофамильцев, даже с одинаковыми именами и отчествами, живут в нашем большом городе?

– Да-а, – неохотно согласился Олег. – Ты, разумеется, права. И все-таки…

* * *

Леонид нарезал уже четвертый круг по парку. Обычно ему хватало двух, и бежавшие сзади собаки, умей они говорить, непременно выразили бы свое удивление по этому поводу. Леонид постоянно думал о Насте и о том, как получилось, что они вообще познакомились. Чтобы не думать, ему пришлось здорово увеличить физическую нагрузку, однако, выбежав на аллею, где обычно в это время никого не было, он убедился в том, что напрасно себя истязал: на одной из лавочек, расположенных вдоль дорожки, сидела Настя. Завидев его, она сразу же вскочила на ноги, и псы, эти предатели, рванули к ней, радостно виляя хвостами! Девушка рассеянно погладила их, но ее напряженный взгляд был устремлен на Леонида.

– Нужно поговорить, – сказала она.

Кадреску ненавидел эти слова, потому что они напоминали ему мыльные оперы: там часто героиня говорит герою эту фразу. Тем не менее сейчас у Леонида просто не было выхода, ведь Настя ловко подловила его в привычном для него месте.

– О чем нам говорить? – спросил он, тем не менее отступая на шаг.

– Я не понимаю, что происходит! – развела руками девушка. – Все было так хорошо… даже замечательно, но ты вдруг стал меня избегать. Потом мы неожиданно встречаемся у этого следователя!

– Случайно! – криво усмехнулся Леонид, вложив в это слово весь имеющийся у него в арсенале сарказм.

– Да в чем дело-то?!

Она чуть не плакала, и Кадреску на мгновение подумал, что, возможно, все немного не так, как он предполагает?

– Когда ты узнала, что я работаю в ОМР, – до или после нашего знакомства? – с нажимом спросил Леонид.

– Что еще за ОМР?

Светлые глаза Насти расширились до невероятных размеров, и Кадреску пришлось признать, что если она и в самом деле играла, то ее искусство достойно «Золотой пальмовой ветви».

– Отдел медицинских расследований, – жестко отчеканил он. – Какое отношение ты имеешь к Свиридину, умершему во время операции по замене сустава? Майор сказал, что ты его дочь, – это правда?

– Конечно, правда! – воскликнула девушка. – Ну и что из этого?

– Хочешь сказать, что тебя не приставляли ко мне с целью… ну, не знаю – узнать что-нибудь о расследовании Комиссии по этике, например?

Настя пару минут не знала что и сказать. Она открывала и закрывала рот, словно рыба, внезапно оказавшаяся на берегу. Наконец она пробормотала:

– Леня, чем угодно клянусь… Господи, да я понятия не имела, что ты… Я думала, ты врач…

– Патологоанатом, – поправил он.

Настя лишь махнула рукой:

– Да какая разница-то? Я не знала, что ты работаешь в этом… в общем, я не знаю, почему ты на меня так взъелся!

– Зачем ты приходила к Карпухину? – спросил Леонид, попутно замечая, что его голос стал на два тона ниже.

– Да это все мама и дядя Витя! – развела руками девушка. – Они почему-то не хотят верить, что папа умер в результате несчастного стечения обстоятельств.

– А ты?

– А я… смирилась, знаешь ли, – опустив плечи, вздохнула Настя. – Понимаешь, как-то легче становится, когда есть кого обвинить! Если это всего лишь нелепая случайность, то начинаешь жалеть себя, задавать вопросы типа: «Почему именно с нами?» Другое дело, если виноваты врачи: можно бороться с системой, требовать наказания… Ты меня понимаешь?

Леонид чувствовал, что его гнев на Настю постепенно улетучивается. Видя это, девушка быстро продолжала, словно боясь, что он может внезапно сорваться с места и сбежать:

– Для мамы смерть отца стала настоящим ударом: она в один день постарела лет на десять, хотя до этого была цветущей женщиной средних лет. Мама перестала ходить на работу – она вообще больше не выходит на улицу и не вылезает из домашнего халата… Ты не представляешь, Леня, как ужасно видеть ее в таком состоянии, ведь до папиной смерти она так любила наряжаться! Она почти ничего не ест и только спрашивает меня, как продвигается «дело о врачебной ошибке», а я никак не могу решиться сказать ей, что никакой ошибки не было и врачи ни в чем не виноваты!

Девушку, казалось, прорвало. Захлебываясь словами, она зачем-то начала рассказывать ему о том, как хорошо они жили до смерти ее отца, как их образцовой семье завидовали все друзья и соседи. Леониду было незнакомо это чувство: он привык находиться один и везде, даже в собственной семье, испытывал одиночество, которое, впрочем, нисколько его не тяготило. Он привык заботиться лишь о своих собаках, и это казалось Леониду вполне разумным и правильным, а человеческие проблемы… в общем, их слишком много, чтобы принимать каждую близко к сердцу.

И тем не менее он слушал Настю.

– Это твоя мать прислала тебя к Карпухину? – спросил он, как только в речи Насти наметилась пауза.

– Нет, дядя Витя: он знает, что Комиссия по этике сняла с врачей все обвинения. С ним бесполезно спорить. Понимаешь, папа – его младший брат, и дядя Витя воспитывал его с одиннадцати лет, потому что родители умерли слишком рано. Он не хочет верить в случайность… Более того, он отыскал «братьев по разуму» в Интернете, они часами переписываются, ездят на какие-то встречи…

– Твой дядя – член клуба «Начни сначала»? – прервал девушку Леонид.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Настя.

– Да так… Ты знакома с другими членами?