Самый плохой ректор - Анна Рэй

здесь не понравится, и они с утра пораньше улетят домой, в жаркие страны?

Глава 21. Гениальное открытие

Элиска Кошмарек

Увы, утром чуда не произошло: фурии все так же висели на ветке головами вниз и довольно скалились. Пришлось перед занятиями бежать к смотрителю и сдавать новых питомцев. Лер Костюшко принял масиков, как родных. Да и зверьки, почувствовав заботу и внимание, послушно полетели за ним изучать свой новый дом и знакомиться с мохнато-пернатыми друзьями. Последние вылезли из укрытий и с интересом рассматривали постояльцев. Я лишь попросила масиков за территорию парка не вылетать и не пугать студентов, а особенно ректора. Он, бедненький, и так в стрессе. А то увидит с утра пораньше этот ужас, летящий на крыльях ночи, и заикаться начнет. Или, что еще хуже, выгонит нас из академии. По-хорошему, надо бы предупредить Амадора. Пожалуй, забегу к нему перед началом занятий.

В приемной ректора я застала секретаря Пшемика, тот важно восседал в кресле, подпиливая ногти. Завидев меня, он резво вскочил с места и перекрыл мне доступ в кабинет.

— Там занято! — предупредил Пшемик Дергун, расправляя жабо на впалой груди.

— У меня срочный вопрос, — не сдавалась я, наступая на тщедушного секретаря. — Мне очень нужно!

— Всем нужно. Но ректор не для всех доступен! — И Пшемик навалился на дверь спиной, раскинув руки.

Хотела возразить, что я загляну всего на минуточку, только скажу про новых питомцев и исчезну. Но замерла у двери, услышав знакомый гнусавый голосок.

— Я как лучше хоте-ела… А они бу-у… А я ме-е…

— Вместо того чтобы шпионить за своими сокурсниками, адептка Беде, подтяните учебу! — строго, а главное громко, проговорил ректор Тори.

Вот и Ханка могла бы четче произносить слова, последнюю фразу я не разобрала. Пришлось прислониться ухом к двери, чтобы расслышать ответ. Пшемик перестал вредничать и тоже вытянул шею.

— Я? Шпионю?! Да я слежу за порядком! У вас студенты то книги воруют, то зелья по ночам запретные варят, то срывают представление известных артистов, — с обидой сказала Ханка.

— Адептка Беде, я вас вызвал не для того, чтобы обсуждать поведение других студентов, а чтобы поговорить о вашем, — резко ответил Амадор.

Я приклеилась к двери. Теперь уж точно никуда не уйду, пока не услышу в подробностях, какие именно провинности числятся за одной из лучших студенток.

Пшемик указал мне взглядом на выход. Но я приложила палец к губам, и секретарь обреченно кивнул: понял, что от сообщника в моем лице так просто не избавиться. Он сполз ниже и склонился к замочной скважине. Оно и понятно, там гораздо лучше слышно. И видно.

— Сторож мне сообщил, что вчера на вас отреагировала защитная рамка, — продолжил отповедь ректор, а я задумалась над словами Амадора.

Все же Вилка была права. Неужели в том кулоне, который она временно изъяла у Ханки, была иллюзия магического фона? Это же что получается, у адептки Беде действительно нет магии? Не то чтобы я злорадствовала или считала это недостатком, просто сама Ханка неоднократно кичилась собственным высоким магическим уровнем, а тех, у кого был первый или второй, называла неудачниками.

— А сторож не сообщил, что ваша магическая рамка на днях пропустила на территорию чужаков? — с вызовом парировала Ханка, а мы с Пшемиком удивленно переглянулись.

— Этого не может быть! — возразил ректор. — Вход посторонним на территорию академии воспрещен и карается строгим выговором.

— Кому-то, может, и воспрещен, а для ваших любимчиков закон не писан! Я лично видела, как адепт Райт ходил по академии с какой-то посторонней девицей. Та нацепила мантию отделения зельеварения, но я-то всех знаю — и кто учится на первом курсе, и на втором. Нет у нас таких студенток!..

Пшемик прижал ухо к замочной скважине сильнее и вцепился в дверную ручку. Я тоже не отставала. Только если у секретаря было простое любопытство, то меня эта история касалась самым непосредственным образом: ведь речь шла о Валежке!

— С адептом Райтом я переговорю отдельно и выясню, что за незнакомку он провел на территорию академии, — пообещал Ханке ректор, а я решила, что нужно срочно предупредить Джера. Но сперва дослушать разговор.

— Давайте поговорим о вас, — напомнил студентке Амадор.

— Давайте! — томно отозвалась Ханка. — Я блестяще выдержала вступительный экзамен и сдала первую сессию, результаты отличные…

— Кстати, о ваших результатах, — перебил девицу ректор. — Мне поступили жалобы от студентов, что на занятиях по зельеварению всю работу за вас делает преподаватель. И ваши сокурсники не видели, как вы сдавали устный зачет, только письменную контрольную…

— Пусть мои сокурсники купят магические линзы, чтобы лучше видеть! — огрызнулась Ханка. — Это все завистники. Наверняка опять эта Комарек с Войтой наябедничали!

Да что же она к нам с Вилкой прицепилась? Нет, я, конечно, тоже заметила, что магистр Болек помогает адептке Беде, да и много чего другого подмечала. Но чтобы бегать и ябедничать ректору? Других, что ли, у нас с ним занятий нет?!

— Хочу вас расстроить, но пожаловались не они, — возразил ректор. — В отличие от вас адептка Комарек не строчит кляузы, а усердно занимается и еще успевает спасать зверей…

Пшемик с удивлением на меня покосился, словно речь шла не обо мне, я же гордо расправила плечи. Какой же он все-таки хороший, мой Амадор — справедливый, в меру строгий, выдержанный… когда не рычит и не сверкает в припадке гнева глазами. А еще он такой страстный… Кажется, я слишком увлеклась мыслями о ректоре, потому что всем телом налегла на дверь. А может, это Пшемик решил просунуть ухо в замочную скважину. Только дверь дернулась, распахнулась, и мы с секретарем ввалились в кабинет, упав на ковер.

— Ой! — взвизгнула Ханка и вцепилась в столешницу, смяв какую-то бумагу.

Ректор Тори, который стоял возле окна, уставился на нас:

— Адептка Комарек, вам вчера не хватило цирка, и вы сегодня с утра решили продемонстрировать мне акробатический номер? А вы, лер Дергун, опять подслушивали?

— Я? Опять? Да я никогда!.. — первым опомнился Пшемик и поднялся. К чести надо сказать, помог подняться и мне. — Хотел сообщить, что к вам посетитель…

— А я нечаянно налетела на лера Пшемика, — торопливо вторила я, поддерживая хлипкую версию секретаря.

— Я толкнул… А я уронила… — выдохнули мы одновременно.

Амадор старался быть серьезным, но уголки губ подрагивали, а из горла раздался подозрительный хрип, напоминающий сдавленный смех. Но