Штрафники против асов Люфтваффе. "Ведь это наше небо..." - Георгий Савицкий

Зато на земле страсти кипели нешуточные. На общем собрании штрафной эскадрильи обсуждали случившееся с Евгением Омельченко. Специально для этого прибыл специальный представитель политотдела дивизии.

А самого Евгения Омельченко посадили под замок в складском блиндаже и приставили к нему двух солдат из отряда капитана госбезопасности Воронцова.

После того инцидента с уничтожением вражеской диверсионной группы матерых «зеленых дьяволов» штрафники прониклись уважением к бойцам взвода охраны НКВД. Все же они воевали вместе: кто в воздухе, а кто — на земле. Во всяком случае, отношения между «летунами» и «чекистами» стали более открытыми.

Собрание состоялось тут же, возле самолетов. Стали детально разбирать случившееся. Командир эскадрильи нарочито сухо, без эмоций изложил суть дела, хотя она была понятна каждому.

Потом слово взял замполит эскадрильи.

— Товарищи! Сейчас, когда на Кубани решается не только исход битвы, но и исход войны, нам нужно каждому побороть в себе страх и идти вперед — на врага! Это наш долг перед Родиной, — сказал лейтенант Павел Лазарев.

Остальные летчики-штрафники его только поддержали: «Правильно лейтенант говорит!» Они-то знали, что Павел Лазарев буквально живет в небе и дерется яростно, мстя за погибшую в оккупации семью.

Комэск штрафников все это время молча переводил взгляд со своих отчаянных «летунов» на арестованного. И не узнавал его.

Куда только делись горделивая осанка и вечно недовольное, надменное выражение лица?! Перед товарищеским судом офицерской чести на скамье сидел полностью подавленный человек. Глаза бегали, губы на бледном до синевы лице дрожали. Взгляд его был взглядом затравленного зверя.

* * *

— Что скажете в свое оправдание, Омельченко? — Капитан Волин, на правах командира эскадрильи, председательствовал в трибунале.

— Я… Я не знаю… Рвусь в бой, а потом — как затмение…

— Вы, Омельченко, уже дважды подставляли под удар боевых товарищей. Из-за того, что вы вышли из боя, был ранен Иван Мартыненко! — сказал «особист» штрафной эскадрильи капитан госбезопасности Анатолий Воронцов. — И ведь это не первый случай, была уже у вас и грубая посадка, и проявление трусости в воздухе. Запомните, Омельченко, трус долго не живет!

— Я думаю, — сказал представитель штаба дивизии, — что излишне крутых мер в отношении летчика-штрафника Евгения Омельченко предпринимать не следует. Сейчас, во время напряженных боев, — каждый человек на счету. Тем более что подобное поведение вполне могло быть следствием психологической травмы. А пока что предоставьте ему отдых, а потом дайте возможность летчику проявить себя в бою. Тем более, что подобное случается не только в штрафной эскадрилье, но даже и в гвардейских частях. Вот, например, в N-ском авиаполку тоже летчик оставлял строй, но оказалось, что этот человек не мог справиться с травмой после того, как однажды его сбила зенитка.

Капитан Александр Волин не мог поверить собственным ушам. Откуда такая лояльность к трусам и предателям? И это — в штрафной эскадрилье?! Да под Сталинградом расстреливали и за меньшие проступки! Видимо, командование просто не хотело «завинчивать гайки» во время решающего наступления на Таманском полуострове.

— Прошу внести ваше решение, товарищ подполковник госбезопасности, в протокол заседания трибунала.

— Конечно, — согласился представитель Особого отдела авиадивизии, и солдат-писарь снова быстро стал писать на прогрифованных листках чернильной ручкой. Совершенно секретную копию стенограммы полагалось оставить в документах штрафной эскадрильи.

Ну да ладно, хрен с ним. Волин решил, что если Евгений Омельченко еще раз устроит такие фокусы в небе, снова подставит своих боевых товарищей, то он, Александр Волин, лично его расстреляет на земле или в воздухе!

* * *

Несколько дней спустя фронтовая судьба снова свела капитана Александра Волина со знаменитым тезкой из Шестнадцатого гвардейского авиаполка. Капитана Волина вызвали в штаб на совещание по тактике боевого применения истребительной авиации. Александр Покрышкин вместе с Вадимом Фадеевым и Андреем Трудом тоже были здесь.

Заметив хмурое выражение лица Александра Волина, Покрышкин поинтересовался, в чем дело. Капитан Волин вкратце рассказал ему об Омельченко.

Покрышкин помрачнел.

— Был у нас один такой, Паскеев. Сволочь. Как «мессеры» приближаются, так он — в переворот и на пикирование! Он несколько раз бросал свое звено, что привело к ослаблению боевых групп и потерям среди летчиков. Я сам его в одном вылете чуть не сбил от злости! В итоге уже сами летчики потребовали разбирательства над ним. Но Паскееву вынесли, как я считаю, слишком мягкий приговор, всего лишь на время отстранили от полетов, а потом и вовсе отстранили от полетов. Но все равно — трус долго не живет!

— Это точно, — кивнул Волин. — Трус долго не живет!

После чреды непрерывных боев наступила небольшая передышка. Летчики использовали ее для всестороннего анализа эффективности своей тактики. В авиаполках, штабах авиационных дивизий и в штабе воздушной армии проводились практические семинары по тактике, обмен опытом боевых летчиков, беседы, выработка новых приемов и методов борьбы с гитлеровской авиацией, которая все еще представляла довольно внушительную силу.

Новаторские идеи Александра Покрышкина в области ведения воздушного боя с превосходящими силами противника наконец нашли широкий отклик и у летчиков, и у военного руководства. Командующий воздушной армией генерал Новиков горячо поддерживал тактические идеи крылатого бойца. И теперь такие, как Исаев, не могли помешать ему творить победу в воздухе. «Кубанская этажерка», «Соколиный удар», уход из-под атаки вражеских истребителей «кадушкой», множество других инновационных приемов воздушного боя становились всеобщим бесценным достоянием сталинских соколов.

Авиационная техника проходила плановый ремонт, техники «перебирали» истребители, прошедшие яростное горнило воздушных боев над Мысхако и станицей Крымской. А из тыловых аэродромов заводские летчики перегоняли новенькие, только с конвейера, пахнущие авиационным лаком самолеты.

Но не только техника, но и люди нуждались в отдыхе. В станице Поповическая, где располагался штаб, в наскоро отремонтированном здании клуба состоялся концерт фронтовой бригады артистов и вечер самодеятельности. Правда, всех желающих небольшой клуб вместить не мог, поэтому в саду быстро возвели еще одну, большую открытую сцену.

Утопающая в зелени садов и весеннем цвету, станица встречала летчиков, собравшихся на праздничный концерт. Здесь собрались парни и девушки почти что из всех летных подразделений. Красавицы из 46-го ночного легкобомбардировочного полка и бравые асы-истребители из шестнадцатого гвардейского полка. Штурмовики и пилоты 3-го истребительного авиакорпуса во главе со своим «Драконом» — генералом Евгением Савицким. «Полбинцы» — воспитанники еще одного «крылатого генерала», но уже не истребительной, а фронтовой бомбардировочной авиации. На своих грозных Пе-2 с синими коками винтов они наводили ужас на гитлеровцев своими точными бомбовыми ударами.