Манипуляция сознанием. Век XXI - Сергей Кара-Мурза

Тем же непререкаемым тоном заявляет, тоже в 1989 г. в «Известиях», Б.Федоров, ставший впоследствии известен как министр финансов РФ: «Очевидно, что эффективным может быть только подлинно независимое предприятие, не связанное идущими сверху нормативами распределения прибыли и планами-госзаказами». Смысл понятен – предприятие советского типа не может быть эффективным. Методологически это утверждение смысла не имеет, поскольку различны критерии эффективности советского и капиталистического предприятия (последнее имеет целью прибыль).

Но еще важнее, что и в рамках капиталистической системы утверждение Федорова не то что не очевидно, а просто ложно. Давно уже прошла эпоха «подлинно независимых предприятий» или, как ее иногда называют, эпоха дикого капитализма. Предприятие теперь, как правило, действует в составе корпорации, часто транснациональной, оно связано множеством нормативов и выполняет заказы, мало чем отличающиеся от государственных. Именно поэтому оно и может быть эффективным. А если корпорация плохо планирует производство, плохо распределяет заказы, ошибочно устанавливает «идущие сверху нормативы», то эффективность предприятий падает.

Однако люди верили нелогичным и даже иррациональным утверждениям и не делали своих собственных простых умозаключений. Например, люди поверили, будто частные предприятия обязательно эффективнее государственных – поверили просто вследствие частого повторения в СМИ этого утверждения. А ведь оно не подкрепляется ни логически, ни эмпирически, и верить ему значило нарушать нормы рационального мышления.

Профессор МГУ В.М.Кульков пишет в 1997 г.: «В ходе приватизации упорно внушалась мысль о заведомой неэффективности государственной собственности. Между тем анализ функционирования предприятий по четырем крупнейшим странам Западной Европы (в середине 80-х гг.) показывает, что соотношение показателей производительности труда в государственном и частном секторах было в пользу первого: в ФРГ оно составило 1,34, во Франции – 1,30, в Италии – 1,21, в Великобритании – 1,91, в среднем по четырем странам – 1,44».

Как видим, разница по важному показателю не просто велика, она огромна – как же можно было этим не заинтересоваться, размышляя о таком кардинальном изменении, как приватизация всей отечественной промышленности. А ведь уже были известны результаты сравнения эффективности государственных и частных предприятий, проведенного двумя группами иностранных экспертов в Польше – в ходе приватизации промышленности и после нее. В исследовании Лондонской экономической школы не удалось прийти ни к какому выводу. В исследовании МВФ был сделан вывод о более высокой эффективности государственных предприятий. Об эффективности частных предприятий в РФ по сравнению с государственными хотя бы середины 80-х годов и говорить нечего – результаты налицо.

Таким образом, рациональное логическое мышление уязвимо, посредством манипуляции в него можно внедрять «программы-вирусы», так что люди, отталкиваясь от очевидных фактов, приходят к ложному, а иногда и абсурдному умозаключению, противоречащему их интересам.

Одним из главных признаков рационального мышления является связность, внутренняя непротиворечивость умозаключений. Речь идет не о том, чтобы рассуждения не включали в себя диалектических противоречий, а о необходимости выстраивать такую цепочку логических шагов, чтобы одно звено умозаключения было соизмеримо с другими, могло взаимодействовать с ними, образуя систему. Это обеспечивается совместимостью и соизмеримостью использованных понятий и отсутствием разрывов в логике.

Утверждения, высказанные на языке несоизмеримых понятий и с провалами в логике, не связываются в непротиворечивые умозаключения. Они некогерентны (incoherent). Самым точным русским аналогом этого латинского слова было бы примерно такое выражение: «рассуждения, в которых концы с концами не вяжутся». Во время перестройки некогерентность рассуждений стала типичным свойством рассуждений на общественно-политические темы. Иногда она бывала слегка скрыта обильными словами, иногда была столь «чеканной», что высказывание приобретало черты абсурда.

Положение у нас тяжелое – даже в среде специалистов из-за некогерентности рассуждений не возникает диалога, чтобы договориться хотя бы по немногим главным вопросам. Вот советник Президента по экономическим вопросам А.Илларионов говорит в интервью (в апреле 1999 г.): «Выбор, сделанный весной 1992 года, оказался выбором в пользу социализма… – социализма в общепринятом международном понимании этого слова. В эти годы были колебания в экономической политике, она сдвигалась то «вправо», то «влево». Но суть ее оставалась прежней – социалистической».

Политика Гайдара и Чубайса – это социализм! Причем «в общепринятом международном понимании этого слова». Почти очевидно, что это – абсурд, несоизмеримость понятий.

Мэр Москвы Ю.М.Лужков выдвинул лозунг: «Работать по-капиталистически, а распределять по-социалистически».

Даже крайний популизм не требует такой некогерентности. Ведь производство и распределение составляют две стороны одного экономического уклада, это вещи неразрывно связанные. Не может самый добрый капиталист позволить «распределять по-социалистически» – он в этом случае сразу перестанет быть капиталистом (а значит, не сможет никого заставить «работать по-капиталистически»).

Депутат Верховного Совета СССР экономист Н.П.Шмелев писал в важной книге «На переломе: перестройка экономики в СССР» (М., 1989), критикуя сельское хозяйство: «.Второй по численности в мире парк тракторов используется хуже, чем где-либо». Почему же «хуже, чем где-либо», если средняя нагрузка пашни (в гектарах) на один трактор была в СССР в 1988 г. в 10 раз больше, чем в Западной Европе, в 7 раз больше, чем в Польше и в 46 раз больше, чем в Японии?

Развивая в той же книге тезис о якобы избыточном производстве стали в СССР, Н.П.Шмелев пишет: «Мы производим и потребляем в 1,5–2 раза больше стали и цемента, чем США, но по выпуску изделий из них отстаем в 2 и более раза». Это утверждение некогерентно. Невозможно «потреблять» в 2 раза больше стали, чем США, но при этом «выпускать изделий из стали» в 2 раза меньше, ибо сталь потребляется только в виде изделий – рельсов, арматуры, стального листа и т. д. Кроме того, производство и потребление стали – совершенно разные категории. Потребляется весь стальной фонд – вся сталь, накопленная в стране за столетие, «работающая» в зданиях и конструкциях, машинном парке и железнодорожных путях. Годовое производство стали – это лишь прирост фонда, поток. Увеличив в 70—80-е годы производство стали, СССР стал постепенно ликвидировать огромное накопленное за XX век отставание от США в величине металлического фонда.

Вот ряд других примеров некогерентности. Академик Т.И.Заславская в конце 1995 г. на международном форуме «Россия в поисках будущего» делает главный, программный доклад. Она говорит о дефиците, который якобы преодолен благодаря повышению цен: «Это – крупное социальное достижение… Но за насыщение потребительского рынка людям пришлось заплатить обесцениванием сбережений и резким падением реальных доходов. Сейчас средний доход российской семьи в три раза ниже уровня, позволяющего, согласно общественному мнению, жить нормально».