Глаз Эвы - Карин Фоссум

Эва взяла рюмку, посмотрела сквозь нее на свет и принялась мыть.

Верно, это моя картина. Майя ее у меня купила. За десять тысяч крон. Честно говоря, только потому, что ей стало меня жалко, не думаю, что картина ей на самом деле понравилась. Мне кажется, она не особенно хорошо разбиралась в искусстве. Так что на следующий день я вечером опять к ней поехала, чтобы отвезти картину, взяла такси. Выпила чашечку кофе и уехала — все было очень быстро. Дело в том, что она ждала клиента. Видела ли я его? Нет-нет, не видела, я ушла еще до того, как он пришел, я не хотела находиться там, когда он придет.

Она сполоснула рюмку под струей воды и взяла следующую. Кошмар, сколько же у нее скопилось бокалов со следами красного вина! В стиральной машине медленно вращалось белье. На самом деле ничего страшного, успокаивала она себя, меня, конечно же, никогда не заподозрят в убийстве. Подруги не убивают друг друга. И вообще у них нет никаких оснований ее подозревать. Никто не сможет доказать, что я видела.

Но деньги, которые она унесла…

Она глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Внезапно мысль о том, что она присвоила деньги Майи, потрясла ее: Господи, зачем я это сделала?! Только ли потому, что мне нужны были деньги? Она принялась за следующий стакан, и тут в дверь позвонили. Звонок прозвучал сурово и решительно.

Нет! Это просто невозможно! Эву затрясло так, что она раздавила бокал в руке. Пошла кровь, вода стала красной. Она потянулась к окну, чтобы посмотреть, кто же звонит в дверь, но так и не разглядела, увидела только, что на крыльце кто-то стоит. Боже, кто же это может быть…

Она подняла руку и обмотала ее полотенцем, чтобы не запачкать кровью пол. Вышла в коридор. Пожалела о том, что в дверном окошке тонированные стекла, — рассмотреть что-то сквозь них было невозможно. И открыла дверь. На пороге стоял мужчина, очень высокий, худой, с седыми волосами, он почему-то показался ей знакомым. Похож на того мужчину в газете, того, кто возглавляет расследование, но ведь еще слишком рано, только утро пятницы, неужели им удалось так много выяснить всего за одну ночь? Хотя они, конечно…

— Конрад Сейер, — представился он. — Полиция.

Сердце ухнуло и оказалось где-то в низу живота. В горле вдруг пересохло, она не могла вымолвить ни слова. Он стоял, не двигаясь, только вопросительно смотрел на нее, а поскольку она молчала, он кивком указал на полотенце.

— Что-то случилось?

— Нет, я просто мою посуду. — Она никак не могла унять дрожь в ногах.

— Эва Мария Магнус?

— Да, это я.

Он пристально посмотрел на нее.

— Разрешите войти?

КАК ОН МЕНЯ НАШЕЛ? ВСЕГО ЗА НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ? КАКОГО ЧЕРТА? КАК?

— Да, конечно, но вы меня извините, мне надо найти пластырь, я руку порезала. Бокал был дешевый, ничего страшного, но кровь все течет и течет, а это просто кошмар, когда кровь попадает на мебель и ковры — пятно потом нипочем не выведешь. Просто невозможно… Полиция?

Она повернулась к нему спиной, пытаясь вспомнить, что же она должна говорить, но, как назло, все вылетело из головы. Что ж, он сам должен будет спросить ее о чем-то, прежде чем ей придется отвечать. Лучше всего вообще говорить поменьше, только отвечать, не кудахтать, как курица, не болтать попусту, а то он подумает, что она нервничает. Ясное дело, она нервничала, но он не должен был об этом догадаться.

Они стояли в гостиной.

— Займитесь сначала своей рукой, — сказал он. — Я подожду, — инспектор внимательно, словно изучая, смотрел на нее, он заметил все — и лопнувшую губу, которая сейчас распухла, тоже.

Она прошла в ванную, избегая смотреть на себя в зеркало, чтобы не расстраиваться. Вытащила упаковку пластыря из аптечки и оторвала кусочек, залепила им рану и сделала три глубоких вдоха и выдоха. «Мы с Майей были подругами детства», — прошептала она. И вернулась в гостиную.

Он все еще стоял посреди комнаты, она кивнула, предлагая ему сесть.

Он еще не успел рта раскрыть, как ее вдруг пронзила мысль о том, что она забыла что-то важное, она хотела исправить ошибку, но было поздно, потому что он уже начал спрашивать, и она не могла думать ни о чем другом.

— Вы знаете Майю Дурбан?

Она откинулась на спинку кресла.

— Что? Да, знаю.

— Вы давно с ней виделись?

— Нет. Вчера. Вчера вечером.

Он медленно кивнул.

— Вчера, в какое время?

— Где-то часов в шесть или семь, по-моему.

— Вы знаете, что ее нашли мертвой в собственной постели в двадцать два часа?

Эва облизала пересохшие губы и сглотнула слюну. «Знаю ли я? — подумала она. — Слышала ли я об этом? Ведь еще так рано…»

И увидела газету, лежащую на столе первой страницей вверх.

— Да. Я читала в газете.

Он взял газету, перевернул ее и внимательно посмотрел на последнюю страницу.

— Да. Я вижу, вы не подписаны на нее. Нет бумажки с адресом. А вы всегда по утрам ездите за газетами?

В нем было какое-то упорство, наверняка он из таких, что и булыжник заставит разговориться. У нее нет ни одного шанса.

— Да нет, не каждый день. Но довольно часто.

— А откуда вы узнали, что убита была именно Дурбан?

— Что вы имеете в виду?

— В газете, — тихо заметил он, — ее имя не названо.

Эва почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

— Нет, но я узнала дом на фотографии. И именно ее окно было помечено крестиком. Я хочу сказать, что из статьи я поняла, что это Майя. Она же была… Вот здесь написано, — она наклонилась вперед и показала пальцем строчку «в поле зрения полиции» и «занятие проституцией». — И «тридцать девять лет». Так что я поняла, что речь идет о ней, сразу же поняла.

— Вот как? И что же вы подумали? Когда поняли, что это она убита?

Эва лихорадочно пыталась найти правильные слова.

— Что ей следовало бы послушаться меня. Я пыталась ее предостеречь.

Он молчал. Она думала, что он продолжит задавать вопросы, но он молчал; смотрел по сторонам, на ее черно-белые картины, причем не без интереса, потом взглянул на нее, по-прежнему молча. Эва почувствовала, что ее прошиб пот. Рана на руке зачесалась.

— Наверное, вы собирались с нами связаться, я просто вас опередил?

— Что вы имеете в виду?

— Вы были в гостях у подруги, а на следующий день прочитали в газете, что она убита. Поэтому я, совершенно естественно, предполагаю, что вы хотели связаться с нами, потребовать объяснений, может быть, помочь нам?

— Да-да, конечно, я просто не успела.

— Наверное, вымыть посуду было важнее?