Меченый - Уильям Лэшнер

– Какое федеральное расследование?

– Мистер Спурлок, вероятно, поторопился, – сказал Стэнфорд Куик.

– Какое федеральное расследование?

– Наше обсуждение мистера Хьюитта закончено, – грубо осадил меня Куик. – А теперь, Виктор, слушайте внимательно. – Он наклонился и упер в меня острый взгляд. – Вы полагаете, что убийство мистера Чуллы служит предупреждением для вашего клиента. Почему вы не допускаете, что предупреждение адресовано вам?

Его взгляд был таким пронзительным, а голос таким резким, что я отшатнулся, словно получил удар в голову. «Откуда пришло это предупреждение?» – подумал я и посмотрел на Джабари Спурлока. Он, похоже, задал себе тот же вопрос.

– Не знаю, чего ты так беспокоишься об этом, – сказал Скинк. – Ты не единственный, у кого есть наколка на теле.

– Но я, наверное, единственный, кто не помнит, как ее наносили, – ответил я.

– Не стоит себя переоценивать, приятель. Если бы не отупляющее воздействие алкоголя, половина этих заведений обанкротилась бы.

Под «этими заведениями» он имел в виду татуировочные кабинеты, потому что именно в таком кабинете мы находились, а именно в «Салоне татуировки Беппо». На стенах тесной и темной приемной висели собственные рисунки Беппо: драконы и грифоны, мечи и кинжалы, иконы, кинозвезды, насекомые и оружие, танцующие запальные свечи, лягушки и скорпионы, скелеты и клоуны, гейши, самураи и всякого рода обнаженные женщины в сладострастных позах. В приемной стояли пластиковые стулья и потертый журнальный столик, на котором лежали отрывные блокноты с образцами татуировок. Помещение пахло нашатырем и протирочным спиртом, сигаретами, искуренными до фильтра. Из-за занавески, прикрывающей дверной проем, доносилось жужжание, то и дело прерываемое жалобным писком.

– Обнаружил что-нибудь о Лавендере Хилле?

– Навожу справки.

– И неаккуратно. Он недоволен.

– Ты сам так хотел, приятель. Он явно замешан во многих делах и имеет множество связей.

– Неудивительно.

– Большинство знакомых Хилла считают его безобидным фатом с безукоризненным вкусом. Однако те, кто знает его лучше, боятся говорить о нем.

– Это неприятно. – Я вспомнил нарисованные мелом контуры тела Ральфа на ковре. – Бессердечен и жесток?

– В том числе.

Из соседней комнаты донесся короткий визг. Жужжание на секунду стихло. Раздался громкий шлепок, и жужжание возобновилось.

– Раскопал что-нибудь о федеральном расследовании в отношении Брэдли Хьюитта?

– Я работаю над этим, – сказал Скинк. – Через несколько дней может появиться задание, которое придется тебе по вкусу.

Послышался еще один короткий визг, следом ругательство, произнесенное тонким голосом, потом грубое: «Остынь, мы почти закончили», – и снова жужжание.

– Думаешь, Беппо нам поможет?

– О, Беппо – профессионал. Местные татуировщики называют его наставником. Он без труда определит, какой художник поработал на твоей груди. Если найдем художника, значит, узнаем и заказчика.

– Какого заказчика? Я ввалился вусмерть пьяный и потребовал увековечить имя женщины, которую едва знал и вообще не запомнил.

– Ну, приятель, если так оно и было, то татуировщик может вспомнить, с кем ты пришел и как расплачивался. Интересно, не правда ли, почему все твои деньги оказались в наличии и с кредитной карты не было снято ни цента?

– Возможно, платила она.

– Это странно… Но если она расплачивалась не наличными, а другим способом, то есть шанс отследить ее.

– Ну что ж, давай попытаемся.

Жужжание прекратилось, осталось жалобное похныкивание.

– Откуда ты знаешь этого парня? – спросил я.

– Однажды я оказал ему услугу. Когда сядешь в кресло, хочешь, я скажу Беппо, чтобы он вытатуировал что-нибудь эротичное?

– Нет, спасибо, Фил.

– Это может оказать благотворное влияние на твою светскую жизнь.

– У меня и так все прекрасно.

– Правда? Ты опять виделся с этой девушкой?

– С какой девушкой?

– С той, из клуба, у которой пропала сестра.

– С Моникой? Нет уж, извини. Во-первых, я с ней не встречался.

– Ты угощал ее обедом.

– Я оплатил чек в придорожной забегаловке. Это не означает, что у нас было свидание.

– Что, слишком гордый, чтобы встречаться со стриптизершей?

– Дело не в этом.

– А я однажды встречался со стриптизершей. Во Фресно. Ее звали Шона. Хорошая была девочка. Порядочная.

– Порядочная?

– Для стриптизерши.

В этот момент занавеска отодвинулась и в приемной появился парнишка в футболке. Забинтованная выше локтя левая рука беспомощно висела. Глаза у мальчишки покраснели, веки распухли, тем не менее он улыбался так широко, словно нанес первый визит в публичный дом.

Когда он проходил мимо нас, из-за занавески вышел коренастый черноволосый мужчина, снимая с рук латексные перчатки. У него были большие уши, выпирающий подбородок и короткие кривые ноги портового грузчика. На мощных руках красовались многочисленные татуировки. Во рту дымилась сигарета. Увидев Скинка, он улыбнулся:

– И ты все это время ждал?

У него был грубый голос – вероятно, вследствие чрезмерного употребления спиртного и табака. И говорить он умудрялся, не вынимая сигареты изо рта. Она казалась приклеенной к его нижней губе.

– Если б знал, что ты здесь, врубил бы третью скорость.

– Не хотел беспокоить художника за работой, – сказал Скинк. – Как бизнес, Беппо?

– Идет потихоньку.

– Что с Томми?

– После того как ты помог ему выйти под залог, он подался в морскую пехоту.

– Как у него дела?

– Мотает второй срок в Ираке. Наверное, было бы лучше оставить его там, где он находится. – Беппо повернулся ко мне: – Так это ты тот парень?

– Это я, тот парень.

– Виктор, – представил меня Скинк.

– Где наколка, Виктор? – спросил Беппо.

– На груди.

– Ладно, – сказал он, придерживая занавеску. – Разденься до пояса и прыгай в кресло – сейчас посмотрю.

Комната оказалась маленькой, но светлой. Кресло посередине подозрительно напоминало стоматологическое. Я снял пиджак, рубашку с галстуком, испытывая неприятное ощущение, будто обнажал не просто часть тела, но частицу внутренней жизни.

– Не стесняйся, Виктор, – сказал Беппо. – Я видел все, что есть на свете: хорошие рисунки, плохие рисунки, гнусное и возвышенное.