В блаженном угаре - Анна Кэмпион

— Скинемся на косячок, — лепечет она.

Нет, не скинемся; Ивонна тоже против, потому что после травки не может думать ни о чем, кроме секса. Девица спрашивает, как нам новые усилители звука, жутко мощные, их только сегодня установили, правда, супер?

— О-о-о, да-да, — говорит Ивонна. — С-супер.

Но по лицу видно, что она имеет в виду не усилители, на нее накатили воспоминания… Они с Робби так славно однажды покурили, балдели несколько часов. Даже не понадобилось картинок с киношными мальчиками, и без них было все тип-топ, непередава-а-емое блаженство.

— А-а-ах! — Поправив прическу, она протягивает мне руку, приглашает потанцевать. — Доставьте мне удовольствие!

— Нет, нет, спасибо, не могу, очень хочется пить.

— О-о-ох, — хлопает себя по лбу. — Простите, я и забыла, что вы на посту. На страже. Да, конечно.

И она уже не сердится, ребячливо треплет меня по макушке, дробно притоптывая каблучками — ну просто «фламенко» — удаляется. Ну а я смотрю на смутные тени официантов, лавирующих среди столиков и толпы, на публику… Все чаще глаз натыкается на лифчики, надетые поверх футболок и рубашек, некоторые просто обмотали ими шею, как шарфом. Забавно, в сущности. Но мне не до забав, я не выпускаю из вида Рут. И все больше не то чтобы злюсь, но — дозреваю.

Она и Мерил изредка мелькают среди толпы, с томным видом выламываются друг перед дружкой. К ним подбегает какой-то тощий доходяга, на животе у него болтается расшитая мишурой сумочка-кенгуру, в таких носят младенцев, но у него там вместо младенца собачонка, с гладкой шерстью. Еще одна парочка, оба по пояс голые, блестят от пота, на головах — резиновые оленьи рожки. Рут исподтишка за мной следит, вернее, не столько за мной, сколько за бутылками. Как только официант ставит их на стол, тут же подскакивает и хватает пиво — без спроса. И тогда я завожусь уже всерьез. И вцепляюсь во вторую бутылку.

— Можете дать мне еще одну?

— Нет. Полагаю, тебе не стоит пить.

— А я полагаю, что стоит.

Узнаю тон Мерил: хамовато-безапелляционный. Рут, виляя бедрами, снова мчится к Мерил… ага, что-то шепчет ей на ухо, та в ответ нежно проводит рукою по ее руке, от плеча вниз, потом, еле-еле касаясь, обводит пальцем тонкое запястье — явно с подтекстом. Я чувствую это, и настолько остро, что сам невольно глажу собственную руку, боже, какая у меня грубая кожа, как наждачная бумага… Они вдруг расходятся, Мерил направляется к стойке бара.

Двенадцатый час, в бар набивается все больше и больше народа, меня охватывает паника. Хлопаю ребятам из доморощенного джаза, а сам озираюсь. Где же Рут? Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп, ну и духотища, стар я уже для таких развлечений. Ч-черт, разве в этой свалке что-нибудь можно увидеть? Изредка я все-таки нахожу ее взглядом, но очередная стайка куколок в жутких, расшитых блестками и мишурой «прикидах», тут же ее загораживает, ритмично сотрясаясь в танце. Ну что ж, придется внять уговорам Ивонны. И вот, выделывая коленца, пробираюсь поближе к тому краю, где засек Рут. Ого. Эта провокаторша в объятьях Мерил, и та со знанием дела обцеловывает ей ухо… Ну, это уж черт знает что… меня распирает бешенство. Я подскакиваю к Йани:

— Привет.

— Привет. — Он трясет бедрами сбоку от меня, поэтому, чтобы он услышал, приходится хлопнуть его по плечу и заорать в самое ухо:

— Что это с вашей сестрой?

Привстав на цыпочки, он смотрит на эту парочку. На то, как Мерил осыпает Рут страстными поцелуями.

Он пожимает плечами:

— Запала на Рут.

— Но это же не совсем… нормально.

Тут его толкает в бок Тим, и Йани громко излагает ему мои претензии. Оба искренне недоумевают, что меня так смутило.

— А что тут такого?

— Так вы — противник секс-меньшинств? — с ехидцей спрашивает Тим и хохочет.

Я в ответ тоже хохочу.

— Между прочим, Рут ваша сестра, которая пока еще не избавилась от ментальной зависимости, сдерживающие центры отключены. Тут ее гуру хорошо постарался. Так что она может запросто попасть в какую-нибудь историю, в моей многолетней практике примеров было предостаточно. Потому я и стараюсь держать ее под контролем.

Какого черта я перед ним распинаюсь! Подняв плечи, пробираюсь сквозь толпу, особо никого не рассматривая.

Подхожу к Робби и прошу ключи от машины. Он, стряхнув пепел с сигареты, молча кидает мне связку, я ловлю их над самой моей головой. Что ж, это уже прогресс, видимо, расквашенный нос Фабио произвел на него тогда впечатление.

Однако Рут что-то не видно, ни в толпе танцующих, ни в баре. Проталкиваюсь среди потных дрыгающихся тел к Мерил.

— Простите, Мерил, а где Рут?

Даже головы не повернула. Я продолжаю сверлить ее взглядом, как сыщик из сериала.

— Простите, Мерил, а где Рут?

— Да слышу я вас, слышу, просто пытаюсь сообразить.

Долгая пауза, теперь уже Мерил оценивающе меня рассматривает. Знает? Или не знает? Что же все-таки, черт возьми, происходит? Игра в молчанку продолжается, я уже на грани отчаяния и катастрофы… А она, сучка, ждет, когда я начну умолять, уговаривать. И я, разом вспотев, натужно улыбаюсь, пляшу перед ней, как пес, выпрашивающий подачку. Наконец она ленивым голосом — очень медленно — сообщает:

— Рут решила немного проветриться.

Улица едва освещена. Эта паршивка могла спрятаться где угодно, запросто. Ну ты, спец дерьмовый, только без паники. Без. Паники. Бес паники, изыди… Бегу к парковке, где мы оставили машину. Рут там нет. Бегу назад, к бару. Стоп. Слева чьи-то голоса и смех. Бегу на них. Все ощутимей пахнет раскуренной травкой, запах выводит меня на задворки бара, там своя тусовка, ловцы кайфа, растаманы, расположились прямо на земле. Рут, в одном лифчике, сидит, прижавшись головой к тщедушной груди того типа, с псом, он поит ее, прямо из горлышка бутылки. Свободной рукой он стягивает бретельку, обнажая ее левую грудь. Наклонился, немного пососал… Со странным чувством — испепеляющей опустошенности, смешанной с отвращением — я смотрю, как он тискает ее грудь, как грудь эта упруго нависает над примятой «чашечкой», пока он тоже лакает пиво. А другой тип тем временем лезет ей под юбку, чтобы стащить с нее леггинсы (то есть лосины). Он настолько этим увлечен, что моя атака — полная для него неожиданность. Он тянет их вниз, я — вверх. Вскочив, он — плотненький такой коротышка — хватает меня за руку, но поскольку еле стоит на ногах, я легко его отшвыриваю.

— Рут, где твой топик?

Теперь на меня начинает наскакивать ее собачник.

— Эй ты, старый хрен, отлипни, ублюдок, мы угостили ее пивом.

— Какая щедрость.

— А то. — И он с хозяйским видом снова присасывается к ее груди.

— Рут, нам надо идти.

— А-а-а, это ты, папочка. — Смотрит на меня затуманенными очами. — Я хочу с тобой перепихнуться. Давай, папуля, быстренько меня ТР-Р-РАХНИ!!!