Морская битва двух империй. Нельсон против Бонапарта - Андрей Иванов

Питт отдавал должное ораторскому мастерству Фокса и говорил, что его оппонент будто «владеет волшебной палочкой». В своих речах Фокс то двигался вперед, то вновь возвращался к тем положениям, которые считал наиболее важными. Он наполнял эмоциями сердца слушателей и призывал людей к действию.

Стиль Питта был другим. Он последовательно и логично выстраивал аргументы и не оставлял аудитории иного выбора, кроме как согласиться с его окончательными выводами.

Один наблюдатель заметил:

«Фокс увлекал серьезностью тона и манеры; Питт был более возвышенным, чем серьезным... Репортеры, разместившиеся на галерке, отмечали, что требуется большое напряжение, чтобы следить за речью мистера Фокса, но можно без труда воспроизвести, что он сказал; и что было легко и приятно следовать за мистером Питтом, но не так легко вспомнить, что же так восхитило их».

Если говорить о главном в искусстве политического оратора, то есть его способности убеждать людей, то Питт превосходил Фокса. Ричард Ригби, который не был сторонником Питта, заявил: Фокс и Шеридан, вместе взятые, «ничто перед ним», Питт легко расправляется с ними без поддержки и помощи, он «выдувает их, как ветер солому».

Амьенский мир 1802 года дал возможность состоятельным англичанам увидеть обновленную Францию, которой правил 33-летний реформатор, творивший новые законы, позволивший эмигрантам вернуться на родину и восстановивший церковь в ее правах. Впервые за много лет Франция стала доступной для туристов из Великобритании.

Фанни Бёрни присутствовала на приеме у первого консула и описала свои впечатления:

«Дверь салона для приема гостей была распахнута с командным грохотом, энергичный страж проворно спустился на три ступеньки в наш апартамент и, встав в стороне у двери, вытянув одну руку предельно высоко, а другую протянув горизонтально, выкрикнул громким и повелительным голосом: "Первый консул!" Вы можете представить, что ничего другого не требовалось, чтобы овладеть вниманием; никто не разговаривал и не шевелился, в то время как он и его свита прошли мимо.

Я была очень сильно потрясена видом его лица вблизи, хотя и наблюдала его очень короткое время. Его выражение глубоко впечатляет, оно бледное до болезненности, и не только в глазах, но и в каждой черте отражаются внимание, мысль, меланхолия и созерцание, и все это отмечено сильной печатью личности, нет, гения, и такая проникающая серьезность — или скорее печаль... Отнюдь не таким мы ожидали увидеть Бонапарта, эта наружность скорее подошла бы ученому или мыслителю».

Леди Бессборо была на обеде в министерстве иностранных дел, ведомстве Талейрана, которого многие нашли напыщенным и неестественным. Она вспоминала:

«Я никогда не видела ничего столь великолепного — прекрасные апартаменты, аромат ладана, и как только семьдесят восемь человек (из которых состояла компания) присели, как огромное зеркало в конце комнаты плавно убралось, и начала играть мягкая и красивая музыка... Обед был, я считаю, великолепным, но из-за некоторой неповоротливости в обслуживании было очень трудно получить что-нибудь поесть».

Париж показался англичанам красивым, но небольшим городом, а самой прекрасной парижанкой была признана мадам Ремюза.

Британцев шокировали прозрачные наряды женщин, аморальные идеи и манеры французов, особенно высшего класса, а также «законченный военный деспотизм». Чарльз Уильямс Вини написал о «почти азиатской помпе, блеске и роскоши правительства». Наполеон «правит железным скипетром, совершенно не думая о популярности».

Лорд Абердин заметил: «В городе царит военный дух, солдаты маршируют по большинству главных улиц и поддерживают общественный порядок; ко всему военному относятся с величайшим уважением». Другой посетитель нашел, что «гражданская власть в Париже не видна».

Поэт Уильям Вордсворт не был во Франции десять лет. Посетив ее, он был шокирован увиденным и быстро вернулся на родину. Ему очень не понравилось то, что Бонапарт был провозглашен пожизненным консулом, и поэт с новой силой воспел английскую свободу.

В Тюильри был принят лидер британской оппозиции Чарльз Джеймс Фокс. В то время посетители дворца могли видеть бюсты Фокса и Нельсона на туалетном столике первого консула.

— А! Мистер Фокс! — начал Бонапарт. — С удовольствием услышал о вашем приезде. Очень хотел вас видеть. Я долгое время восхищался вами как оратором и другом нашей страны, который, постоянно подавая свой голос в защиту мира, учитывал наиважнейшие интересы этой страны, Европы и всего человеческого рода. Двум великим нациям Европы нужен мир, им нечего бояться, они должны понимать и ценить друг друга. В вас, мистер Фокс, я с большим удовлетворением вижу великого государственного деятеля, который предлагал мир, поскольку не было объективной причины для войны, кто видел, что Европа разорена без всякой цели и кто боролся за то, чтобы облегчить се участь.

Они оценивали друг друга — молодой руководитель Франции, власть которого была сильнее власти любого короля, и один из ярчайших либералов и борцов с тиранией. Чарльз Джеймс Фокс, седовласый англичанин с большим животом, был старше собеседника на двадцать лет.

Наполеон и Фокс представляли собой два совершенно разных типа государственных мужей, и карьеру они делали каждый по-своему. Бонапарт побеждал врагов Франции на полях сражений и достиг политической вершины благодаря приобретенной популярности, заслугам и авторитету, Фокс многое получил по праву рождения и был введен в парламент в возрасте девятнадцати лет. Сын первого барона Холланда стал лидером парши вигов и два десятилетия не давал покоя Уильяму Питту Младшему. Назвав взятие Бастилии величайшим и лучшим событием в истории, он потерял доверие короля Георга III и более не получал правительственных постов, хотя в молодости успел побыть министром.

Секретарь Фокса отметил, что Бонапарт внешне «маленький и отнюдь не властный, одет просто, но богато, в консульском мундире, украшенном вышивкой; волосы не пудрит и на первый взгляд — частное лицо, джентльмен, безразличный к одежде и лишенный всякого высокомерия».

А Фокс нашел, что Наполеон «прост и хочет понравиться, не прилагая к этому усилий». Однако он держится свысока, «иногда спрашивает и не ожидает ответов перед тем, как задать другие вопросы; было замечено, что он улыбается ртом, но его глаза при этом никогда не имеют соответствующего выражения».

Фокс занимался историческими исследованиями о Стюартах и сообщил Бонапарту об этом. Наполеон предоставил в его распоряжение дипломатические архивы Франции.

Фокс был потрясен, когда Бонапарт начал безжалостно обвинять английский кабинет министров в ужасных преступлениях. Первый консул не мог простить своим врагам взрыва, прогремевшего на улице Сен-Никез 24 декабря 1800 года.

Вечером того дня заговорщик-роялист Франсуа Карбон, принявший обличье уличного торговца, тащил под уздцы лошадь, запряженную в повозку. В телеге лежала винная бочка, набитая порохом. Злодей попросил 14-летнюю девочку подержать уздечку, а сам исчез за углом здания. У него был сообщник, который должен был вовремя подать сигнал.