Танцующая пустоту - Елена Безызвестных

Друзья прислушались. Шорохи, капли и гул били слух, больно от каждого звука. Но сзади никого. Отстали. Или не было никакой погони, а только безумный сон…

– Кирилла лучше задушите, ага. – Кирилл ухмыльнулся. Ему хотелось разогнать тревожную тишину весёлым голосом, и он говорил громко, так, чтобы стены зазвенели. – Ну эта Векша даёт! Я ей припомню. Если встретимся. – Он вздохнул. – А ты молодец, справился. Ритку вот только жалко.

– Гады, – сказал Валера. – Других слов у меня нет для них.

Он хотел говорить ещё, что-то обсудить и поболтать, как раньше, и не мог. И главное, Люся куда-то исчезла. Что делать без неё – непонятно.

Валера вспомнил Люсю, странную спутницу, её серые глаза, дымка в них какая-то, будто карандашом подведены. Он бы многое спросил у неё, у девочки-духа. Жаль, что она пропала.

Люся шла по коллектору в полной темноте. Ей не нравилось гулкое, промозглое пространство, выстроенное человеком без особой любви. Люся расслышала шум, который нарастал. Источник звука близко, и он приближается… «Воду спустили». Где-то там, позади, река с жадностью заполняла подземелье. Люся взмыла к потолку и полетела по беспокойному тоннелю, быстрой воде не угнаться за ней! Хорошо, что ребят нет, они бы ни за что не убежали. Люся боялась, хотя пугаться было нечего – не раз удирала от сточных вод, от взбесившейся воды. Она даже притормозила, чтоб доказать себе – всё по плану, как обычно, спокойно и уверенно. Озноб пробежал по спине, и Люся полетела быстрее, не смогла выдержать выбранный темп. Бурлила жадная, прожорливая волна – такие волны не приходили давно… Вода шипела, бормотала в неукротимой дикости, её не остановить, не заговорить, она не услышит.

Вода шла.

Люся растворилась и стала танцевать Пустоту. Свободные духи делают что хотят. Вдалеке она услышала шелест харма, он приближался, и сразу развоплотилась. Это было её излюбленным приёмом – раствориться и потом напасть на соперника с неожиданной стороны. У неё всегда получалось. Пустота знала, когда перестать быть, когда пора нападать. Люся доверяла Пустоте. Она танцевала, и её танец был вихрем тончайших энергий, тайным действом, не поддающимся догадкам и объяснениям.

Люся поняла свою ошибку слишком поздно.

Прямо перед ней рухнул поток, разбиваясь о стены, мутный водопад преградил путь. Люся очутилась в водяной ловушке – ей никогда не было так страшно.

Вода шла. Люся поняла, что вода не льётся, не течёт. Она приходит, истеричная и устремлённая, не знающая своей цели, но готовая снести на своём пути каждого.

– Не надо! – взмолилась Люся.

Но вода её не поняла – она говорила на другом языке. Бормотала, бурлила, неслась и интересовалась, что за девчонка там впереди? А ну-ка, вздёрнем её на волне! Люся увидела, как поток сворачивается в тугую петлю.

Вода торжествовала.

Шелест. Вытянутая морда харма мелькнула под потолком, упругой плетью взметнулся хобот. Люся догадалась, но это было уже неважно. Хармы сливали воду, решили добить Люсю стихией, поступили подло – а ещё благородные существа! Люся зажмурилась, она хотела танцевать Пустоту и не могла. Две волны столкнулись и слились в одну, с безудержным рёвом они уносили свободную прежде душу Подземья… Люся уже не сопротивлялась. Волна ударила, накрыла, Люся захлебнулась, и солнечный свет, хлынув из открывшихся ран, осветил тёмную воду и бетонные стены. Боль пронзила со всех сторон, будто воткнули десяток кинжалов одновременно, а затем пришло онемение – Люся поняла, что умирает.

Смерть – фиолетовый звон. На высоких частотах, будто звенят колокольчики хармов. Люся переступила шаткий порог посмертного забытья и очнулась в пространстве видений, что ярче жизни. Если бы смерть застала Люсю в Настоящем танце, она умирала бы почти как человек. Из танца Пустоты умирают по-другому – Люся знала – быть может, так умирает отравленное море или гаснущее пламя. Медленно, постепенно отпускает само себя. Люся не увидела свет в конце тоннеля, быть может, потому, что при жизни видела его слишком часто; не встретили Люсю умершие родственники, зовущие в иные миры, – у Люси никого не было, её породило Подземье. Ей показалось, что мир умирает, кончается вместе с ней, с Люсей. Возможно, так оно и было…

Она увидела взрыв, беззвучный и неестественно медленный, – вспышка расползалась голубыми струями, дым заполнял тоннель. Как странно – Люся снова ехала одна, в том вагоне, что едет без машиниста. Окошечко станции сияло впереди. Только что это за станция? Не понять… Дым, дым всё застилает, люди падают на мраморный пол, закрывают головы руками. Колонна разламывается пополам. Вспышка! Этот сон Люся видела прежде… Эскалатор с грохотом проваливается под землю, но теперь, правда, не сон, люди карабкаются наверх, а эскалатор ведёт в ад. Чёрный огонь кипит под станцией, языки пламени вырываются и ползут по ступеням. Когда-то люди играли, баловались: бежали вверх по эскалатору, ведущему вниз. Игра стала гонкой на выживание, где устают и срываются самые сильные, падают в чёрное пожирающее пламя. Чёрная звезда отравила свет, он стал чёрным, и чёрным стал огонь. Юра бежит по разрушенной платформе, хватает какую-то маленькую девочку, она кричит: «Мама!», Юра прыгает через две ступени, он победит движение вниз! Штукатурка осыпается снегом, люди запинаются и падают, ступени эскалатора режутся, как бритвы, ноги в кровь, ступени-бритвы режут пальцы на ногах, они всегда были бритвами, но почему… Потолок рушится, и под ним человек с вороном на плече парит, глядит на сотворяемое, смеётся! «Гляди, Леля, вечная, любимая! Он создал мир. Я создаю хаос! Красивое имя я дам нашей дочери – Энтропия!» Но что, что она, Люся, может сделать, свободная душа метро? Зачем ей жить на свете, если она ничего не может сделать?

Или может?

Люся схватилась за канат, серебристо-лунный, похожий на серебряный шнур, на котором у людей прикреплен астральный двойник, гуляющий в небе во время сна… Ей казалось, будто волны – огромные крылья, которые движутся то вверх, то вниз, и они несут Люсю, бережно и властно, наверх, сквозь грунтовые воды. А канат не канат вовсе! Это нить судьбы, которая ведёт её. С тех пор как она решила помогать людям, она словно бы заключила договор с кем-то наверху, с тем, кого даже ей никогда не увидеть!

Нитью судьбы Люсю выбросило на поверхность. Она ударилась об асфальт – ощутимо, как никогда. Город взвыл сиренами, вспыхнул пламенем, всколыхнулись жадные языки огня. Люся почувствовала чьё-то присутствие. Дух города, это был он, танцующий мальчишка! Дух города совсем близко, он просит о помощи…

– Зажигай! – сказала она Векше.

И Векша подожгла пои, стала крутить их… Они разворачивали огненные крылья и становились пламенным солнцем, вокруг которого крутился мир. Весь мир соткан из нитей судеб – из ниточек-лучей, из света, прекрасного, солнечного света, который и сжигает, и позволяет любить, Люся знала это точно, но какая-то паутина держала её в силках, и паук подбирался всё ближе… По форме паутина напоминала звезду.

Волна поднимается и накрывает.