И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты - Алексей Чертков

Поздняя и стори я Христ а сфальсифиц и рована, у него были наследники. Итак, супруги помогли мне вспомнить себя в истории Радомира и Марии Магдалины и Великую Тартарию (Славяно-Арийскую империю), которой была наша страна до того, как посланники тёмных переписали историю и постарались стереть из памяти наше великое происхождение.

Я не буду писать о том, что я чувствовала, когда вспоминала всё это. Моя боль была н астолько сильн ой, что я отказывалась признавать себя русской и будто убегала из страны. И только недавно я признала этот факт, я стала гордиться своей национальностью и болеть душой на глубинном уровне за свою Родину.

Два раза точно я принимала решение – оставаться жить или умереть. Свои задачи есть у каждой души, и душа выбирает себе необходимый желаемый опыт. Я пон я ла, что во мне есть частица крови Христа для того, чтобы глубже осознать себя и увидеть путь реализации м иссии. Теперь я знаю, что моя миссия связана с Россией. Именно с России начнётся возрождение, у нас есть для этого вс ё!

Я проследила, конечно опираясь на свои ощущения, связь истори и Радомира и Марии Магдалины с миссией Марии Кантемир. Да, я знаю, что ею отчасти руководила гордыня. Как она понимала свою миссию – я не знаю, но уверена, что Мари я чувствовала свою миссию, связанную с рождением сына, потенциального наследника р оссийского престола. Смерть сына означала невыполнение миссии и крах е ё жизни. Почему она позволила себя отравить и убить сына в её утробе – я не знаю. Потомки Петра П ервого от Екатерины продолжили геноцид русского народа. Видимо, силы были неравны.

Страхи Марии Кантемир передались мне. Пришлось с ними «работать». Когда ночью в ы спросил и меня о «крови», я сразу вспомнила про кровь Христа, к которой имею отношение. Что есть моя «кровь», Гулидов? Вы уже мог ли прочувствовать мой ответ, но я резюмирую его так: это любовь ко всему живому, любовь всеобъемлющая, поглощающая, движущая, зарождающая; это мои дары и способности, которые я должна реализовать в жизни; это целостность, соединение в себе «света и тени»; это равновесие духовного и материального, без перекосов в ту или иную сторону; это выбор жить своей жизнью, не предавая себя… Как-то так.

Иногда я теряюсь, Гулидов, в ответе на вопрос « К то я?». Потому что вмещаю в себя тысячу лиц, кем была прежде и кем себя помню отч ё тливо. Я с детства чувствовала себя неприкаянной, отвергнутой обществом. Я, видимо, отказывалась признавать свою силу, боялась себя. Страх смерти был сильным, потому что таких, как я, раньше казнили, вешали, травили, у таких ломали шеи и т. д. В се эти смерт и связаны с линией шеи. Я их сама привлекала в свои жизни, потому что отказывалась делиться своими знаниями, а голова была переполнена и ми так, что её невыносимо было носить на плечах. И я такими смертями просила «забрать у меня голову». Почему я не делилась знаниями? Сложно сказать. Страх смерти (снова казнят); страх того, что кто-то может воспользоваться ими в корыстных целях.

Вы на верном пути в истории с шайкой Рвачёва. Но, кроме этих бесстыдников, есть и глубинные причины обратить внимание на вашу малую родину. Предками американских индейцев являются народы Восточной Азии. Пришли они в Северную Америку по мамонтовому пути через Берингов пролив. Это важное знание, Гулидов. Оно имеет серьёзное стратегическое значение для двух великих держав. Америке невыгодно развивать эту тему. России пока не до этого. Путь познания не остановить.

Но есть тревожные сигналы. Я слышу, как содрогаются недра, вечная мерзлота приходит в движение. Участились землетрясения в северных широтах. Нельзя исключать их рукотворный характер. Там, за океаном, продолжаются испытания новых вооружений. Стратеги решили, что Восток и Азия — иде а льные и доступные объекты для подобного рода экспериментов. Бой тесь этого, Гулидов. Предупреди те свой народ.

И последнее: в мерзлоте таится древний гигантский вирус Pithovirus sibericum, ему 30 тысяч лет. Он проявляет свою активность и уже начал свой путь из толщи ледников к человеку. Остановите его, он будет пострашне е любого оружия. Вы это должны знать, я так вижу…

Мы рождены для счастья. В этом я уверена. Я благодарю вас за то, что я могу говорить с вами как наедине с собой. В вас есть непознанная глубина… К вам придёт Смирнов, доверьтесь ему. Он знает всё и не подведёт. Натали».

«Вот так поворотик сюжетца! Тамплиеры тамплиерами, но мне убираться отсюда надо, а то всю душу вытрясут», – только и успел проговорить про себя Гулидов, как с обратной стороны входной двери забренчали ключами. Перед ним стоял тот самый босой мужик из метро, которому он сунул в руки какую-то мелочь на дальнейший проезд. Правда, на этот раз мужчина был в цивильной одежде, поверх двубортного пиджака из добротного сукна на нём был белоснежный медицинский халат, на голове – шапочка. Он приветливо улыбался Гулидову, приложив указательный палец к своим губам. Следом в комнатку вошёл охранник. Осмотревшись, он оставил их наедине и прикрыл за собой дверь.

– Ну-с, голубчик, – шёпотом произнёс Смирнов, – вы вляпались в приличную передрягу. Покажите голову. Так-так… Не страшно. Сейчас небольшой шовчик наложим, два, нет, лучше три-четыре, перевяжем. И снова можете, как и прежде, гоголем по садам-огородам скакать. Впрочем… Молчите, молчите… Впрочем, до утра вам не дожить. Здесь быстро устраняют нежелательные элементы и не церемонятся с препятствиями. А вы, батенька, сейчас для них и есть та лишняя часть в отлаженном механизме.

Гулидов сделал кислую мину и жалостливо посмотрел в глаза новоявленному врачевателю.

– Я вас помню, – продолжал шёпотом Смирнов, выстригая клок волос на травмированном участке. – Вы тогда в метро мне здорово помогли. Замёрз бы и отправился к праотцам. И тут вы, как волшебник из песенки о голубом вертолёте.

– Давайте не будем о том, что я «волшебник в голубом вертолёте»…

– Ах да! Сегодня история о безобидном Чебурашке с крокодилом может выглядеть двояко. Извиняюсь, не хотел. Я тогда первый раз отсюда сбежал. Из этого ада. Не выдержал. Чего? Устал наблюдать, как губят неокрепшие души, как калечат детей, бросают их, как скотину на убой, на утеху жирным высокопоставленным скотам и прочей мерзости. Знаете, здесь, в этой резиденции, человеческая жизнь не стоит и ломаного гроша. Да ладно взрослая! Так они адовы эксперименты с неокрепшими девичьими телами вытворяют! Властители судеб, служители золотого тельца. Натали, думаю, вам говорила об этом. В тот раз меня схватили на квартире у дочери. Её, бедняжку, отправили в турецкий гарем, оттуда прямая дорога на панель, если я попытаюсь снова сбежать. Вот и служу. Сердце кровью обливается, но служу. Другого выхода не вижу, хоть в петлю лезь. Проклинаю себя за слабость, но всё равно служу. Спать не могу, есть-пить не могу, но вынужден… Одна отдушина – лошади. Я и их лечу, поэтому и доступ сюда имею. А то давно бы свихнулся или руки на себя наложил.