И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты - Алексей Чертков

– Я чё? Я ничё. Токмо пальцем тронул, а он бряк – и головой о стену, – прогремела иерихонская труба в ответ.

– Чё-ничё… Пещерный человек! Сколько лет у меня, а головой соображать не научился. Тащи его на конюшню! Запри и жрать не давай. Потом приведёшь, позову!

Гулидов почувствовал, как его схватили за ногу и с силой многотонного тягача потащили к выходу.

– Аккуратнее! Он мне живым нужен. Голову не доконай. Тушку подними, так и неси!

– Бу сделано, гашпадин Радькин!

– Заткнись, Квазимодо! Сколько раз я тебе говорил не называть меня так?!

– Усё понял, начальник! Усё понял. Больше такое не повторится. Удаляюсь.

– Пошёл прочь с глаз моих! За этого чудилу головой отвечаешь!

Предыбайло, осторожно ступая, занёс одеревеневшее тело Гулидова в камеру на конюшне, бережно уложил его на скамью лицом вниз, нагрёб с пола охапку соломы, накрыл её тряпкой, изобразив что-то наподобие подушки.

«Радькин. Радькин. Где-то я встречал эту фамилию. Не могу вспомнить… Башка раскалывается, а в грудную клетку словно гвоздь вбили», – еле слышно бормотал Гулидов.

Как долго он пробыл в бессознательном состоянии – неизвестно. Маленькое оконце в камере выходило не на улицу, а в коридор конюшни, поэтому понять, какое время суток сейчас на дворе, не было возможности…

Гулидову снился генералиссимус Сталин, вращающий, как тот повстречавшийся ему заморский баклан, глазами жёлтого цвета. Вождь народов пускал струи дыма из трубки в лицо тщедушного вида человека напротив. Больной в военной форме без портупеи и знаков различия не переносил запаха табака и громко закашливался тяжёлыми грудными приступами. Сталин довольно улыбался в седые усы и методично продолжал издевательство. Прошло какое-то время.

На смену грозному Джугашвили в кабинет царя пришёл плотного телосложения чиновник с депутатским значком на лацкане, выпирающим животом и густыми, как у филина, бровями на рубленом лице. Коротенькими пальчиками пухленьких ручек он доставал из чорона, наполненного доверху бриллиантами, по одному кристаллу и кидал их в того же самого доходягу-военного.

Пузатому быстро наскучило это занятие, так как кашляющий не обращал внимания на разлетающиеся бриллианты. Он вызвал двух человек, один из которых был схожего с ним телосложения, коренастый, седой, с белым, как бумага, цветом лица. Второй – лысый и вертлявый азиат, смешливо поглядывающий свысока на собравшихся. Бледный заставил военного разжать дрожащие челюсти. Шустрый азиат быстро запихал в рот захлёбывающемуся в припадке кашля военному малюсенькие бриллианты. Седой схватил бедолагу за плечи и с силой потряс его – для утруски. Довольные проделанной работой подельники повернулись к столу, за которым восседал бровастый, чтобы получить его одобрение.

Там уже восседали трое: бровастый по центру, слева от него – добродушного вида кавказец со стеклянными глазками, заискивающе глядящий на своего кумира, справа – русский мужик с курносым носом и мрачным взглядом. Тройка позировала фотографу. Она по его призыву одновременно повернула головы чуть правее и в таком положении замерла. Всё это напомнило портретную композицию Энгельс – Маркс – Ленин времён царствования ЦК КПСС. Неожиданно курносый посмотрел на Гулидова и сиплым скрипучим голосом прокричал: «Кадры решают всё!» Следом кавказец мягко промолвил свой лозунг: «Нефтепродукты – наша сила!» Настал черёд бровастого. Он резко выдохнул, как будто намеревался залпом влить в глотку стакан с водкой, и твёрдо заявил: «Люди дороже алмазов!»

«Приснится же такое, – размышлял Гулидов, ощупывая рану на затылке. – Кажется, здесь оставалась Натали. Где же она? Помнится, сокамерница обещала дать ответ на мой вопрос о чаше с кровью».

Кроме него, в комнате никого не было. На рукомойнике лежало несколько согнутых, вырванных из тетради листков бумаги, исписанных мелким почерком с обеих сторон, – послание его ночной собеседницы.

«Привет, Гулидов!

Завтра многое решится, поэтому решила написать тебе сейчас. Н аверное, это мо ё первое и последнее сообщение тебе в этой жизни. Я благодарна Ем у за встречу с тобой, встречу необычную, мистическую, предвещающую раскрытие тайн ы…

История такая, Гулидов…

Мне нелегко об этом писать (говорить легче было бы) не потому, что в ы може те не поверить мне. Нет. Вопрос в другом. Ещё совсем недавно эта история была болезненна для меня, и осознание того, что я вмещаю в себя все мои жизни, вы зывает у меня трепет и волнение.

Я не уверена, является ли моё письмо ответом на в аш вопрос, но он всплыл у меня таким сегодня.

Итак, слушайте…

Я хотела выяснить, что меня связывает с именем Христа. Это было больше года назад. Скорее всего, моими действиями руководило подсознание. Детали моих расследований я опускаю, скажу о главном. В одной из прошлых жизней я встретилась с мистик ом, волхв ом, обладающи м огромной силой и сверх способностями, начала знакомиться с его книгами по истории России. Фамилию его называть не буду, пока рано. Его вместе с женой ликвидирова ли спецслужбы каким-то сверхоружием, чтобы они замолчали, прекратили заниматься своими откровениями. Супруги имел и врожд ё нные способности к астральным путешествиям и поведал и миру правду об истории настоящих Христа и Марии Магдалины. Настоящее имя Христа – Радомир, он не был иудеем, он был р усом. А Мария была родом из волшебной провинции Франции,долин ы Магов. Там когда-то были врата Междумирья, которые сейчас закрыты. Радомир действительно знал о своей великой м иссии и знал, что будет убит. Мария была его истинной супругой, и у них было двое детей: старший сын и дочь. И эта история была не 2000 лет назад, а около 1000 лет назад. Радомир был распят в Константинополе. Чаша Грааль – это н е что иное, как наследники Марии и Радомира, за которыми охотились церковь и рыцари. Только эти рыцари не имели отношение к настоящему ордену т амплиеров, который на протяжении более 200 лет защищал потомков Христа. После гибели Радомира Мария поселилась во Франции и там продолжила его учение. Это земля катаров, которых истребляла церковь на протяжении нескольких веков. Но вслед за гибелью супруга последовала смерть Марии и её дочери Весты, которой на тот момент было около 11 лет. Это было зверское убийство в замке Монсегюр. Наёмники закололи Марию, а дочери свернули шею. Кстати, знак тамплиеров, красный крест, – это н е что иное, как кровь Марии, которой т амплиеры нарисовали крест на своих белых одеждах. В тот момент они поклялись отомстить за смерть Марии и Весты. Мальчика удалось спасти, и от него продолжился род. Душа Марии не покинула Землю. Она осталась здесь.