Отдаленные последствия. Иракская сага - Данил Корецкий

— При чем тут война? — перебил Плюи. — Я не собираюсь ни с кем воевать! Наши люди возьмут образцы грунта с поверхности и пробурят скважину метров на тридцать, чтобы отобрать подземные пробы. Потом они установят несколько энергодатчиков, расставят видеокамеры, усядутся в шезлонги под тентами, будут наблюдать и фиксировать ход эксперимента. Точнее, его последствия!

— А может, вместо шезлонгов, несчастные окажутся на пальмах? — жестко спросил мсье Жераль. — Подвешенные за ноги, без кожи и с отрубленными головами? Вы видели кадры военной хроники?

— Но мы попросим американцев обеспечить их охрану, — растерянно сказал Плюи. — Это ведь проект века, он зарегистрирован в ЮНЕСКО!

— А кого волнует? — спокойно заметил главный конструктор. — Думаете, командование 82-й дивизии сильно озабочено проблемой отдаленных последствий? Или генералы из корпуса морской пехоты США? Или сам начальник штаба объединенных сил? Ошибаетесь, им на это плевать!

Плюи посмотрел на него и осекся.

— Погодите. Вы хотите сказать, что…

— Факс был отправлен еще вчера вечером, мсье Плюи. Как только удалось локализовать проекцию с точностью до сотни километров. Сегодня пришел ответ. Штаб генерала Делавера сейчас не может обеспечить безопасность наших специалистов и советует отложить поездку до более спокойных времен. С наилучшими пожеланиями и т. д. и т. п.

Плюи стукнул костяшками пальцев по краю стола и потянулся в карман за сигаретой.

— Я знаю, все боятся повторного тестирования. — Плюи затянулся сигаретой, посмотрел на слегка подрагивающий кончик и воткнул сигарету в пепельницу. — Но формальной причины запретить его, пока что нет. Мнения в совете директоров разделились, и мой голос оказался решающим. Я считаю, что мы должны в ближайшее время провести повторный запуск при тех же условиях, но с противоположным энергетическим вектором, как подсказали наши коллеги из Сорбонны. Если наш уборщик вернется обратно, все станет на свои места. Если же затянуть повторное тестирование, то найдутся умники, которые отыщут в протоколах испытаний какую-нибудь зацепку, показывающую, что эксперимент вышел из-под нашего контроля.

— Он и так вышел из-под контроля.

— Ничего подобного! Мы же смогли остановить процесс.

— В этот раз — да.

— И в следующий раз — тоже. Единственное, чего мы не знаем, это место приложения энергии…

— Чудовищной энергии, смею заметить.

— Вы заговорили терминами наших оппонентов и бульварной прессы. Но это неважно. — Плюи встал из-за стола. — В конце концов, может, оно и к лучшему, что Берналь и Куше никуда не едут… Думаю, да. Так будет проще, мы не будем рисковать жизнями сотрудников и посылать заложников иракским террористам…

Плюи решительно пересек кабинет, открыл дверь, остановился и, не оборачиваясь, бросил:

— Как говорят господа музыканты: тестирование состоится при любой погоде!

Усиленный взвод и подданные Аль-Хасана

— У них нет винтовок, ни одной, — тихо сказал Прикквистер, устраиваясь на броне «Лейви» рядом со Смитом. — И ни одного автомата.

— Ага, — сказал Смит, поглаживая приклад «М-16». — Иракские ролевики, последователи Толкиена. Только мечи у них не деревянные. И рожи бандитские.

Только что они прогулялись по базару, прошлись вдоль прилавков, рассматривая конскую упряжь, толстые яркие ковры, халаты, сапоги, грубые женские платья, кинжалы и ножи, груды лепешек и овощей, кувшины с козьим молоком — словом, все, что предлагалось для удовлетворения человеческих потребностей. Только были в этом ассортименте некие странности, хотя молодые матросы и не могли определить — в чем они состоят. Ну, например, не попадалось ничего из современной мелочовки, обязательно присутствующей на всех рынках мира. Ни электрических лампочек, ни батареек, ни фонариков, ни замков, ни стеклянной посуды. Зато в изобилии присутствовали предметы прошлых эпох: масляные лампы, тяжелые кувшины, миски и чашки из обожженной глины…

— Да, рожи угрюмые… — согласился Прикквистер.

Над площадью висела тишина, прерываемая лишь редкими покашливаниями в толпе да тяжелым хлопаньем полотнищ на башне. Между цепью пехотинцев и обитателями крепости как-то сама собой образовалась нейтральная полоса шириной в полтора десятка шагов, которую никто не решался заступить. Тощий пес выбежал из толпы, просочившись между ног, уселся в песок перед бронетранспортером, осмотрелся кругом, словно спрашивая: «Я не понял, чего-то случилось, а?» — затем деликатно обнюхал горячий трак, фыркнул и снова исчез.

В первые минуты для Прикквистера они были просто винегретом из непривычно приземистых фигур, таких же непривычных одежд, которые были бы скорее уместны на съемочной площадке исторической драмы, чем в охваченном войной Ираке; из пряничной пестроты дворцовых стен, за которыми только что исчезли Мако, Фолз, Ахмед и Макфлай; из терракотовых кубических блоков — то ли казарм, то ли хозяйственных построек; из терпкого запаха немытых тел и горячего битума, плывущего над площадью; и еще какой-то пряной пищи, которую готовили, видно, где-то неподалеку.

Потом Прикквистер увидел — где именно. В глубине крепостного двора, за толпой, немолодой человек в длинном халате и войлочной шапке, стоящий рядом с котлом, подвешенным над углями, помешивал что-то длинной лопаткой, не обращая ни на кого внимания, время от времени подносил лопатку ко рту, пробуя варево на вкус, и удовлетворенно качал головой.

Словно почувствовав взгляд Прикквистера, человек обернулся. Наверное, ему было лет сорок пять, но здесь он казался стариком — возможно, из-за редкой седой бороды и обожженного солнцем морщинистого лица, вполне обычного, человеческого, никакого не бандитского. Он даже чем-то походил на актера Моргана Фримена, эдакого ироничного и мудрого старикана, который запросто может оказаться хоть обычным дервишем, хоть посланцем инопланетной цивилизации, хоть самим Господом Богом. Прикквистер вдруг подумал, что сухой паек уже приелся, и ему очень захотелось отведать той экзотической готовки, что кипит в большом котле…

В общем, неведомо как, неведомо почему, но вся эта человеческая мешанина для него сразу распалась на отдельные лица — тоже вполне обычные: насупленные и открытые, молодые и старые, напряженные, как взведенная пружина, и обычные, готовые, казалось, вот-вот рассмеяться… в общем разные лица, как в любом скоплении людей. Хотя общим для всех было то, что здесь собрались одни мужчины, все с бородами: редкими и густыми, седыми и черными, рыжими и красными — крашенными охрой, все в головных уборах. И еще — у всех поголовно имелось оружие: пики, мечи, сабли, ножи, топоры на длинных рукоятках, боевые цепы, луки и даже пращи. У пращеносцев, или как они там называются, к поясам были подвязаны тяжелые мешочки, наверняка с камнями… Короче, толпа была вооружена до зубов, что, конечно, не позволяло воспринимать ее как обычное мирное собрание.

«Но с другой стороны, — подумал Прикквистер, — мы ведь тоже не с волейбольными мячами сюда явились».