Распутницы - Алексей Наст

— Э, вы кто?

— Менты, — сознался Ребров.

— И чё вы меня схватили? — сразу загонорил Окунев.

БМВ, ведомый опытной рукой, пронесся проходными дворами и вдруг вынырнул перед внутренним двором областного управления.

— Бить будем, пока не обгадишься, — объяснил Ребров.

Увидев за рулем Одоеву, дежурный без расспросов отворил ворота, впуская во внутренний двор крутое авто.

— А как обгадишься, продолжим бить, пока не сдохнешь, — убирая пистолет в кобуру, завершил страшное предсказание Ребров. — Никто знать не знает, что ты у нас. И не узнает — убьём, вывезем, да сами и найдём, дело начнём крутить: кто, мол, убил неизвестного изувеченного молодого мужчину? И не найдём виновных, как ты догадываешься. Выходи, козёл! А труп твой, покрытый синяками, зароют в могилу с номером на кладбище за казённый счёт.

Окунев, оглядевшись, вдруг до отупения перепугался. Он чуть не описался, вцепился в рукав Реброва:

— Это незаконно! Какие основания меня задерживать?

— Гражданин Окунев, вы задержаны по подозрению в убийстве Зин Нуретовой, — сурово произнесла Лиза.

— Я не убивал! Нет у вас на меня компромата! — Окунев походил на помешанного. — Ничего из меня не выжмите! А просто так держать — не имеете права.

— При официальном задержании — не имеем. Но мы никаких протоколов составлять не намерены. И регистрировать твоё пребывание здесь, Саша, тоже. Или всех сдашь, или сдохнешь — одним подонком будет меньше. Пшёл! — Ребров толкнул Окунева к дверям управления.

— Это незаконно! — взвизгнул Окунев.

— Иди, иди, м…

Визжащего, как свинья, Окунева провели мимо дежурного. Лиза кивнула незаметно:

— Я подам на него бумаги минут через двадцать.

В кабинете усадили Окунева на стул. Ребров пристроился на подоконнике. Лиза села за стол, включила диктофон.

— Итак, гражданин Окунев, вы убили Зию Нуретову?

— Я не скажу ничего.

— Хорошо. — Лиза выключила диктофон. — Стёпа, зови мясников, пусть его покалечат малость.

Ребров, подмигнув из-за спины съёжившегося Окунева, выглянул в коридор, крикнул в пустоту:

— Зуева и Александрова сюда. С инструментами!

Вернувшись, ухмыльнулся:

— Сейчас явятся. Надо окно зашторить и этому отморозку рот залепить. Где наша клеёнка? Терпеть не могу после всего кровищу с пола замывать.

Окунева затрясло от уверенных, спокойных, методичных приготовлений.

— Ты, парень, не рассчитывай, что тебя будут бить в нос и зубы. Нет, — юродствовал Ребров, вытаскивая из несгораемого шкафа клеёнку в цветочек. Её стелили на стол, когда устраивали в кабинете посиделки. Но в глазах похищенного Окунева эта покрытая пятнами томатного килечного соуса клеёнка была ужасным подтверждением ожидающих его мучений. — Нет, дорогой. Тебя будут бить резиновой палкой по яйцам и члену — очень больно. И сразу инвалид. Органы все отобьют, все кишки, потом никакая больница не вылечит.

Лиза молчала, кривила губы. Слушая Реброва, она боялась, как бы увлёкшийся помощник Геннадия не поверг своими фантастическими рассказами Окунева в предобморочное состояние. А он должен многое ей поведать — о плане Ондатра, об убийстве Нуретовой и смерти её сутенёра, о сумках Игошина. Лиза была уверена, что Окунев посвящен во все нюансы наезда на Егорова и его отца-писателя.

— Подождите, — истерично прошептал Окунев.

— Чего ждать? Мы ещё не обедали сегодня. Из-за таких козлов катар желудка себе зарабатываешь! Ну, где они?

— Я потороплю их, — сказала Лиза. — Вообще, вы тут занимайтесь, я потом приду, через полчасика, когда он будет готов говорить.

— Подождите, не уходите, я расскажу, — вдруг раскололся Саша.

Ребров гадливо заулыбался. Лиза расслабилась — на понт взяли Окунева. Что же такого слабака Ондатр в дело впряг?

Ребров бросил под ноги Окуневу клеёнку.

— Руки назад.

Окунев запаниковал, заскулил:

— Я же сказал, что всё расскажу!

Ребров защелкнул на заведённых назад руках Окунева наручники, подмигнул Лизе — теперь он беспомощен — и, толкнув дверь, вышел в коридор.

— Пойду приведу наших друзей.

— Не надо! — попросил Окунев.

— Хорошо, — спокойным голосом произнесла Лиза, оставшись наедине с задержанным, включила диктофон. — Гражданин Окунев, расскажите, кто убил Зию Нуретову? Вы?

— Нет.

— А кто?

— Гордей.

Это была победа. Окунев назвал имя, его слова записаны на электронный носитель. Даже если он вдруг опомнится и прямо сейчас заткнет себе рот — он расколот, он сдал подельника, и за это ему смерть от своих собратьев. Опираясь на его вшивость, теперь можно тянуть и тянуть сведения.

— Кто приказал?

— Ондатр.

— Вы не клички называйте.

— Приказал Суев Юрий Павлович, по кличке Ондатр, — он преступный авторитет, неоднократно судимый, — говорил монотонным голосом Окунев и с каждым словом наполнялся ещё большим ужасом от своего предательства. Но страх перед надвигающимися пытками был сильнее, и он говорил, боясь остановиться: — У него загородный дом. Он контролирует организованную преступную группировку. Количество членов в группе не знаю, но помогают Ондатру, то есть Суеву, Гордей, Агей, Кудым, Савелий и Паша — фамилии и отчества не знаю. Все уголовники. Я занимался легальным бизнесом — Ондатр давал мне деньги, я проводил через счета нескольких зарегистрированных фирм эти суммы как оплату взаимных услуг.

— Отмывали деньги.

— Да. Чистые деньги официально, в качестве дивидендов, переводились на личные счета Ондатра и тех людей, которых он указывал. В этот раз Суев велел разыграть одного старика — Егорова Андрея Андреевича, он писатель. Его сейчас не печатают — пишет по-старому. Дела у него в глубоком ауте. Даже решил писать эротику, лишь бы какие-то деньги получить… Я представился Егорову как издатель Семёнов. Я согласился «издать» книги Егорова, но он должен был пообщаться со спонсором — Суевым. Я их свёл — Суева и Егорова. Суев пригласил Егорова на пикник. На пикнике, напоив Егорова, ему подсунули Зию Нуретову. Всё снималось на видео и фото.

— Нуретову принудили силой заниматься сексом с Егоровым?

— Нет. Ей заплатили деньги.

— Она была девственницей?

— Да.

— По нашим сведениям, она была проституткой.

— Я сам видел, как во время соития с Егоровым у неё произошла дефлорация. Когда акт был заснят, я усадил обнаженную Нуретову в машину.

— Вашу машину, которая у нас во дворе?

— Да, ту машину. Она не моя, а Суева, но записана на меня. В машине она оделась. Я хотел отвезти Нуретову обратно в город, как было мне велено с самого начала.