Тень Перл-Харбора - Владислав Колмаков

– А как быть с теми людьми, которые не смогут поместиться на нашем «Тенедосе»? – поинтересовался Мортон, глядя на своего командира.

– Увы, Джек! Им придется остаться здесь! Ты же сам понимаешь, что всех мы взять не сможем! – сказал командир британского эсминца и отвернулся.

– Я знаю, знаю! Но от этого мне не легче, Алекс!

– Мне тоже, старина, мне тоже! Но это война!

Следующий час ушел на то, чтобы затопить несчастный «Илластриес». Эсминец подошел к правому борту авианосца и с расстояния в три кабельтова произвел по нему пятиторпедный залп. Большой британский корабль умирал долго и внушительно. Окончательно «Илластриес» затонул только через двадцать восемь минут, величаво уйдя под воду кормой вперед. Однако после залпа капитан Шорт не стал дожидаться окончательной гибели авианосца на месте. Повинуясь его команде, «Тенедос» начал медленно нарезать круги по водной глади, подбирая из воды плавающих там людей. Когда набралось шестьсот двадцать восемь человек, то на эсминце стало очень тесно. Люди стояли вплотную друг с другом на палубе и во всех внутренних помещениях. «Тенедос» ощутимо просел в ватерлинии. После чего было решено уходить из этого района. Они и так тут сильно задержались. Сейчас эсминец не сможет даже сражаться. Не боевой корабль, а прямо баржа, набитая людьми под завязку. Один японский самолет – и им конец. Когда они проплывали мимо барахтающихся в воде людей, то многие на эсминце отворачивались и затыкали уши, чтобы не видеть укоряющих взглядов и не слышать криков о помощи. Просто так они не смогли уйти. Спустили на воду одну уцелевшую шлюпку, выбросили за борт три надувных плота и все спасательные жилеты, передав их плавающим в воде людям. Это были все средства спасения на воде, что нашлись на «Тенедосе». Кроме этого, капитан Шорт распорядился выломать доски деревянного настила палубы и собрать всю деревянную мебель. Из этих деревяшек сколотили пару плотов, которые тоже спустили за борт. Это хоть как-то поможет выжить остающимся здесь людям.

После чего с тяжелым сердцем они взяли курс на Цейлон. Скорость эсминца упала из-за перегруза и полученных повреждений. И это в конечном итоге решило судьбу единственного уцелевшего после разгрома эскадры британского эсминца и всех людей на его борту. В восьмидесяти милях восточнее острова Цейлон английский эсминец «Тенедос» был торпедирован японской подводной лодкой «I-4». Из-за упавшей скорости он не смог уклониться от торпед и, получив две из них в левый борт, быстро затонул. Все люди, бывшие на борту «Тенедоса» в момент атаки, оказались в воде или погибли при взрывах торпед. Отсутствие спасательных жилетов и надувных плотов сыграло с ними злую шутку. После того как эсминец пошел на дно, японская субмарина покинула этот квадрат, как и предписывалось в новом уставе японского подводного флота. Да и не стали бы японцы спасать барахтающихся в воде британцев. Те, кто не погиб сразу же при потоплении эсминца, смогли продержаться на воде еще какое-то время. Но усталость делала свое дело.

О чем рассуждал капитан 2-го ранга Алекс Шорт, оставшись в гордом одиночестве спустя два часа? Все другие люди, бывшие на «Тенедосе» в момент атаки подлодки, уже давно погибли. Раненые утонули первыми. Кто-то, устав сопротивляться стихии, опустил руки и пошел на дно. Самых упорных и выносливых утащили акулы. Первые морские хищницы появились на месте катастрофы уже через двадцать минут. Все моряки знают, что в Индийском океане до черта акул, которые съедают все, что падает в воду. Ну и, конечно же, их очень привлекает кровь в морской воде. А крови на месте гибели «Тенедоса» было очень много. Капитан Шорт размышлял о капризах судьбы. Вырваться и уцелеть в смертельном бою, не погибнуть при ударе молнии в их корабль, и все для того, чтобы погибнуть вот так вот бесславно и глупо, барахтаясь в воде без спасательного жилета и безо всякой надежды на спасение. Когда его схватила за ногу зубастая пасть и поволокла в морские глубины, то он особо не сопротивлялся. Судьба, однако!

– Практически все корабли вражеской эскадры получили серьезные повреждения. Достоверно известно о затоплении одного британского линкора, одного авианосца, пяти крейсеров и шести эсминцев. Когда я скомандовал отход, то на плаву все еще оставались один линкор противника, один авианосец, один крейсер. И еще одному эсминцу врага удалось уйти от наших пикирующих бомбардировщиков, скрывшись в грозовом фронте. Это я запретил нашим летчикам лезть туда! – докладывал Минору Генда, вытянувшись по стойке смирно. – Вероятность потерять наши самолеты в сплошной стене тропического ливня была очень большой. И при этом эсминец противника они вряд ли бы поразили.

– Вы поступили совершенно правильно. Тут я с вами согласен. Лезть в грозу из-за какого-то эсминца глупо. Вот если бы это был вражеский авианосец или линкор, тогда риск бы того стоил. А что там с вражеским авианосцем и остальными кораблями, оставшимися на плаву? Сильно они повреждены? – перебил я нашего бравого капитана 1-го ранга.

– Английский авианосец полностью выведен из строя. В него попало много наших бомб и торпед. Корабль потерял ход и начал крениться на борт. По всему кораблю были видны многочисленные пожары. Команда в панике покинула его. Я два раза пролетел над ним на своем истребителе. Как боевая единица этот авианосец не представляет никакой опасности. Вражеский линкор также потерял ход и заметно просел ниже ватерлинии. На нем мною наблюдались многочисленные пожары. Крейсер противника тоже стоял на месте, сильно накренясь на правый борт. Он также горел в районе центральной надстройки. Его зенитные орудия по нашим самолетам не стреляли. Я заметил, как с него в воду прыгают люди, покидая его! – ответил на мой вопрос Генда.

– Каковы наши потери? – спросил я, когда Генда замолк.

– Из четырехсот двадцати двух самолетов, участвовавших в налете, мы потеряли семнадцать. Из них шесть пикирующих бомбардировщиков и одиннадцать торпедоносцев. Среди пилотов, штурманов и стрелков погибли восемнадцать человек. При этом три человека погибли во время тарана нашим B5N вражеского крейсера. Остальные были убиты зенитным огнем. Но тридцать пять человек со сбитых бомберов наши гидросамолеты смогли спасти! – довольно подробно доложил капитан 1-го ранга Футида.

– Вы сказали, что имел место таран корабля противника? Неужели это было так необходимо? – нахмурился я.

– Я лично наблюдал этот подвиг. У пилота торпедоносца просто не было другого выбора, как пожертвовать собою ради нашего императора. Их самолет был подбит и загорелся. Высота была очень маленькая, а вражеские корабли были близко. У них не было шансов на спасение. И поэтому наш летчик решил таранить корабль врага. Мы все знаем, как вы, господин командующий, относитесь к напрасным жертвам. Но эта жертва была не напрасна, и вместе с экипажем нашего торпедоносца много англичан отправились в свой европейский рай! – начал горячо высказываться стоявший передо мною Генда.

Я продолжал хмуриться, беззвучно проклиная долбаных самураев. Да, они же всегда были рады погибнуть ради императора и своей страны. Вообще-то, тяга нынешних японцев к смерти меня сильно напрягала. Тут воевать надо, а они все так и норовят героически погибнуть. Блин! Сколько же трудов мне стоило, чтобы внедрить на японском флоте идеи беречь наших летчиков и матросов от глупого риска. Для летчиков я даже новый устав наваял. Точнее, приказал, чтобы Генда и Футида его написали, предварительно высказав им свои идеи. После, конечно, я его внимательно прочитал и кое-что подправил. А каких трудов мне стоило протолкнуть этот весьма полезный документ во флотской среде. Об этом лучше не вспоминать. Эти упертые самураи всячески сопротивлялись моим новшествам.