Империализм от Ленина до Путина - Виктор Шапинов

В-третьих, ЕС занимает все более прочные позиции на рынке экспорта капитала. В середине 1960-х на американские корпорации приходилось 2/3 экспорта капитала. В 1980 году – 44 %, в 1998-м – лишь 27 %. Корпорации объединенной Европы экспортировали: 10 % общего капитала в 1965 году, 25 % – в 1980 году, 45 % – в 1998 году. Японские компании также наращивали экспорт капитала – в 1965 и 1980 годах их доля составляла 4 %, в 1998-м – 8 %.

При этом, если доля Великобритании, традиционного союзника США в ЕС, постоянно падала как в экспорте капитала, так и в мировом ВВП, то доля конкурентов – Японии и особенно Германии и Франции – постоянно росла.

Также меняется относительная мощность ведущих финансово-промышленных групп. Среди 350 крупнейших финансово-промышленных групп в 1966 году общий объем продаж американских групп составил $270 млрд., в то время как группы из всех остальных стран продавали только на $127 млрд. Из них 40 английских групп с $45 млрд. и 24 японские с $17 млрд.

Сегодня на американские группы приходится около 25 % мировых продаж – $3700 млрд. из общих $13 800 млрд. Японских групп среди ведущих 350 насчитывается 81 с $2330 млрд. (17 % мировых продаж). Европейских – 72 с $2120 млрд. (15 %), из них количество английских сократилось до 21 с $425 млрд. (лишь 3 % мировых продаж).

Явные конкурентные преимущества США над Европой – это прежде всего так называемая «новая экономика», основанная на коммерческом использовании новых технологий, развитых ранее преимущественно в сфере военно-промышленного комплекса. Однако, наряду с этими явными преимуществами, экономика США имеет не менее явные слабости. Например, США в гораздо большей степени зависят от поставок импорта, в том числе из стран «третьего мира». В 2000 году импорт в структуре промышленного производства США составлял 33,6 %, тогда как в Европе – 25,8 %, а в Японии только 4,3 %[105]. Таким образом, «новая экономика» в значительной степени основана на росте поставок из стран «третьего мира».

Следствием роста значения поставок стал дефицитный торговый баланс США. В 2000 году дефицит составил $450 млрд. Этот дефицит компенсируется в основном за счет роста инвестиций в экономику США. Но если произойдет весьма вероятное падение финансовых рынков и, как следствие, обвалится курс доллара, то приток инвестиций сократится, и Штаты останутся один на один со своим гигантским дефицитом. Фактически это будет банкротством сверхдержавы.

В период последних кризисов банки ЕС поддерживали курс доллара, но с ростом и укреплением евро они, возможно, довольно скоро уже не будут нуждаться в американской валюте как в финансовом инструменте.

Сам проект евро, основанный фактически на немецкой марке, является решительным шагом на пути обособления самостоятельного европейского центра концентрации капитала с господством германских и французских монополий. Понятно, что такой проект не может не быть направлен прямо против США, чей доллар раньше играл роль мировой валюты.

Но и преимущество США в сфере высоких технологий ставится в последнее время под сомнение. «Соревнование между ракетами Ariane и NASA, между Airbus и Boeing свидетельствует об уязвимости американского преимущества, – пишет известный экономист Самир Амин. – США противостоят Европа и Япония в сфере высокотехнологичных продуктов, Китай, Корея и другие азиатские и латиноамериканские индустриальные страны в производстве товаров широкого потребления, и Европа и юг Латинской Америки в сфере сельского хозяйства. Вероятно, США не смогут достичь преимущества, если не обратятся к внеэкономическим мерам, нарушая принципы либерализма, диктуемые своим конкурентам!»[106]

Но есть и несомненное преимущество Соединенных Штатов, которого ЕС пока не может преодолеть. Это – быстрота уничтожения «социального государства».

С 1913 по 1974 год доля 1 % самых богатых людей в общем богатстве империалистических стран сократилось вдвое. За последнюю четверть ХХ века, в период неолиберальной глобализации, крупнейшие капиталисты взяли реванш. В Британии, Германии и Франции их доля выросла почти на половину, а в США она даже превысила показатель 1913 года[107].

Рост доходов самых богатых сопровождается падением доходов самых бедных. Доля 90 % самых бедных в США в общем доходе снизилась с 66,2 % в 1975 году до 54,8 % в 1998 году.

Одновременный рост производительности труда показывает, что весь этот период эксплуатация труда капиталом увеличивается. Однако, в этом процессе наблюдается неравенство. Европа, где социальные гарантии были выше в период «социального государства» и наемные работники более организованы и лучше отстаивают свои интересы в коллективной борьбе, буржуазии не удается так эффективно снижать жизненные стандарты пролетариата, как в США.

Так, средняя заработная плата в промышленности стран ЕС составляет 22,3 евро/час (в Германии – 26,5 евро/час), тогда как в США – 17,5 евро/час[108]. Таким образом, американский уровень оплаты промышленного труда не превышает 78 % общеевропейского и 65 % немецкого уровня.

В США также наблюдается большее неравенство в оплате труда внутри класса наемных работников, здесь минимальная заработная плата составляет всего 35 %-38 % от ее среднего уровня, в то время как в Германии и Франции – 50–60 %[109].

США обогнали даже Японию по продолжительности рабочей недели, увеличив ее среднюю продолжительность только за 1990–1997 годы на 4 %. С 1969 по 2000 год средняя продолжительность рабочей недели в США увеличилась на 22 %. При этом 8 % американцев работают на двух работах, а 18 % вынуждены выполнять часть работы после окончания рабочего дня дома.

Европейская буржуазия не так преуспела в выжимании соков из своих наемных работников, как американская. Однако меньшее увеличение рабочего дня и более высокие зарплаты компенсируются значительной частичной занятостью, а также более высоким показателем безработицы, который уже к середине 90-х превысил 11 %, а в некоторых регионах, например, в Южной Испании – 30 % и продолжает расти.

Американская буржуазия также добилась больших успехов в сокращении налогообложения в пользу сверхбогатых – максимальный уровень налогообложения снизился здесь с 91 % при Джоне Кеннеди до 33 % при Джордже Буше-младшем. Лучшее положение только у российской крупной буржуазии, которая при президенте Владимире Путине ввела одинаковый («плоский») 13 %-ный налог для самых бедных и самых богатых.