Империализм от Ленина до Путина - Виктор Шапинов
Шрифт:
Интервал:
Япония после Второй мировой войны показывала самые высокие темпы роста. Рост, который был обусловлен относительно меньшей ценой рабочей силы и более высокой степенью ее эксплуатации, прекратился в начале 90-х. Кризис 1990–1992 годов расшатал основы экономического процветания страны. Развитие «новых индустриальных стран» с их сверхдешевой рабочей силой, которая к этому времени стала еще и достаточно квалифицированной, чтобы заменить японских рабочих в производстве электроники и автомобилестроении, сделало японскую промышленность менее конкурентоспособной на мировом рынке. Япония начинает показывать отрицательные темпы роста промышленного производства.
Рост производительности труда при этом сохраняется на высоком уровне – средняя добавленная стоимость на занятого в промышленности за 1980–1999 годы выросла на 169 %. Но это сопровождается увеличением безработицы – она выросла с 2,1 % в 1990 году до 5,3 % в 2002 году. И это при том, что Япония меньше всего непосредственно пострадала от переноса производства в страны «третьего мира».
Количество плохо оплачиваемых и сверхурочных работ в Японии увеличилось с 1970-х до 1990-х годов более чем в 1,5 раза. Более двух третей японцев, согласно социологическим опросам, считают себя постоянно уставшими вследствие занятости на работе. Этот показатель увеличился с 1980-х годов почти в 20 раз. Серьезно возросло количество самоубийств среди наемных работников. Также именно Японии принадлежит сомнительная честь быть родиной нового явления – смерти от переутомления на работе («кароши»).
Все это показывает, что правящий класс Японии быстрее буржуазии других империалистических стран и наиболее жестко встал на путь увеличения эффективности экономики за счет класса наемных работников, за счет усиления эксплуатации (рост производительности труда при одновременном сокращении заработной платы и социальных расходов).
Давление на периферийные страны в эпоху неолиберальной глобализации усилилось по сравнению с предыдущим периодом кейнсианского капитализма. Если в 1960-е годы по отношению к станам «третьего мира» можно было говорить о «догоняющем развитии»: они проводили импортозамещающую индустриализацию и т. д., то в 80–90-е стало ясно, что даже эти прогрессивные изменения все равно обращаются на пользу центров концентрации капитала. Страны «центра», обладая монополией в финансовой сфере, обратили все промышленные достижения «третьего мира» на пользу себе.
И все же в постколониальный период экономика стран «третьего мира» росла быстрее, чем в период «классического» империализма: если в 1900–1938 годах ВВП на душу населения в периферийных странах возрастал в среднем ежегодно на 0,4–0,6 %, то в 1950–1998 годах среднегодовой темп прироста этого показателя достиг 2,6–2,8 %. Вырос сравнительный «вес» стран третьего мира в мировой экономике: 27–29 % совокупного мирового продукта в 1950 году, 34–35 % в 1990 году и 42–43 % в 1998 году[110].
Но рост этот распределялся неравномерно, доля одних групп стран стремительно росла, доля других снижалась.
Доля отдельных стран «третьего мира» в общем экспорте «третьего мира»[111]
Как видно из данных таблицы, львиная доля роста приходится лишь на один из регионов «третьего мира» – Юго-Восточную Азию. Именно этот регион «выиграл тендер» на размещение промышленности, вывозимой из стран империалистического центра. Еще в начале 1980-х эксперты спорили о том, какой регион будет «центром» промышленного развития в неолиберальный период, многие называли Латинскую Америку, с ее лидерами – Бразилией, Мексикой, Аргентиной, кое-кто называл Турцию и страны Переднего Востока.
Юго-Восточная Азия выиграла в этой гонке импорта производственного капитала по причине низкой цены рабочей силы (даже по сравнению с Латинской Америкой), а также вследствие «азиатской» дисциплинированности наемных работников. Фактически в страны региона были экспортированы жесткие «японские» методы организации промышленности. Второй причиной стало хроническое падение цен на сырье на мировом рынке. С конца 80-х – начала 90-х цены падают и на нефть. В связи с этим страны Восточной Азии, небогатые сырьем, но богатые «людскими ресурсами», оказались такими привлекательными для ТНК.
Сначала «локомотивами» промышленного развития региона были так называемые «четыре тигра». Это три очень небольшие страны – Сингапур, Тайвань, Гонконг, – и имевшая стратегическое значение в борьбе с коммунизмом Южная Корея. Все эти страны имели на момент начала своего бурного роста полудиктаторские политические режимы, тесно связанные с империалистическим капиталом. Поэтому страны считались «безопасными» с точки зрения ТНК.
Экономики этих стран были сметены кризисом перепроизводства 1997 года, который известен под именем «восточноазиатского кризиса». «Тигры» оказались «бумажными тиграми». Однако капитал не ушел из региона, а лишь распределился по другим странам региона – более густонаселенным, с большим внутренним рынком и потому более стабильным. Все более важное место в этом ряду занимает Китай.
Со времени смерти Мао в Китае изменилось очень многое. Китай сегодня выпускает одну пятую промышленной продукции планеты, а по некоторым оценкам – четверть. В Поднебесной появились миллионеры и миллиардеры, а капиталистов начали принимать в компартию. Специфическая форма реставрации капитализма позволила, с одной стороны продолжить рост производительных сил, с другой – сохранить псевдосоциалистический государственный и партийный аппарат. У Китая нет природных богатств, но есть колоссальные людские ресурсы. Миллиард трудолюбивых работников, цену рабочей силы которых партийная бюрократия в союзе с транснациональным капиталом держит на крайне низком уровне.
Постепенная, медленная интеграция в мировую капиталистическую систему обезопасили китайскую экономику от неизбежных разрушительных кризисов. В начале 1979 года были открыты первые четыре «свободных экономических зоны» на юго-западе страны. Еще четырнадцать прибрежных городов были открыты для иностранного капитала в 1984 году. В 1990-х уже большинство привлекательных для иностранных инвесторов провинций стали «открытыми» для международных капиталистических монополий. Только за десять лет, с 1991 по 2001 год, объем прямых инвестиций из-за рубежа вырос более чем в десять раз – с $4,37 до $46,85 миллиарда.
Сегодня из пятисот крупнейших транснациональных корпораций четыреста представлены в Китае.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!