Следствие ведут дураки - Кондратий Жмуриков

– Наше молоко давно подгорело, – пробурчал Осип и, в последний раз многозначительно оглянувшись на сгоревший дом Гарпагина, зашагал за Иваном Санычем, насмешливо буравя взглядом его перепачканную, в том числе в краске, спину. Они свернули в проулок. И правильно сделали, потому что буквально через несколько секунд к дому Гарпагина подъехал джип с Жодле и Али…

* * *

Таксиста долго искать не потребовалось: он стоял у металлической ограды, действительно окрашенной в ядовито-желтый цвет, и прикреплял к ней табличку за номером 18. Верно, это был номер его дома.

– Все знаю, – сказал он, не оборачиваясь, словно видел подходящих к нему Осипа и Ивана Саныча спиной. – Все знаю. Сам подвозил этого Луи и с ним вашу девушку, Настю, до дома Гарпагина.

– Так вы все знаете? – изумленно воскликнул Иван Саныч. – И вы не вызвали полицию… этого… комиссара Ружа не вызвали?!

– Зачем? – пожал тот плечами. – Вы, видно, думаете, что в этом был бы толк?

Астахов поерошил волосы, сбитый с толку хладнокровием и уверенностью необычного сен-денийского таксиста, в прошлом российского профессора и доктора наук. Тот обернулся и некоторое время критическим взглядом рассматривал Ивана Саныча и осипа, а потом сказал:

– Я не думал, что вам так повезет. Но вы молодцы. Выбрались. Ладно, что тут на ветру стоять. Пойдем в дом. Вы, верно, есть хотите?

– Есть? Ишшо как, – отозвался Осип, который никогда, ни при каких раскладах не утрачивал своего богатырского аппетита.

– Я вам помогу, – сказал таксист, когда Иван Саныч и Осип с пугающей быстротой, чавкая и утираясь, уписывали неслыханно ранний для них завтрак (обычно завтраки были совмещены с опохмелкой и потому проходили ближе к обеденному времени). – Я, конечно, сам мало что знаю, но тем не менее чем богаты, тем и рады, как говорят у нас в России. Не то что тут, в Европе.

– Угум, – жуя, отозвался Иван Саныч, давая понять, что внимательно слушает; Осип же не сподобился и на такой знак внимания. Однако Ансельм не стал форсировать ситуацию: он подождал, пока Осип и Ваня напихаются завтраком и выльют в свои глотки все столовое вино, и только потом затеял разговор по существу.

– Вот вы говорили о полиции, молодой человек, – сказал он, обращаясь к Ивану Александровичу, – да-да, все-таки молодой человек, хотя девушку вы изображаете очень даже прилично.

– Я – актер, – заявил сытый Астахов.

– Это заметно. Причем заметно даже в тех ситуациях, где комедиантствовать не обязательно. Да вы не делайте, не делайте обиженной рожи лица, молодой человек… как вас зовут-то – Иван, да?

– Иван.

– Вот вы, Иван, говорили о полиции. А знаете, что было бы, явись на место ваших ночных приключений полиция? Не представляете?

– Арестовали бы… – угрюмо сказал Астахов, впрочем, не уточняя, кого именно подвергли бы неприятной процедуре ареста.

– Ничего подобного! Никого не арестовали бы. Никого, заметьте – даже вас. Просто извинились бы перед Жодле, расшаркались, милейший комиссар Руж, если бы приехал он, угодливо сообщил месье Жодле рецептик пикантного филе или состав модного коктейля – и все.

– Так хто же енто – той Жодле? – прохрипел Моржов.

– А вы сами не догадываетесь, товарищи? Отбросьте все ненужные варианты – и останется один, и он-то и будет истиной.

– Значит, он не бандит, – выговорил Иван Саныч, – потому что… нет, не бандит. И не террорист, хотя этот Али в террорист бы в самый раз подошел. Значит, кто-то… типа нашего ФСБ, что ли?

– В точку. Я тоже удивлялся, когда узнал, что Жодле и Али, такие темные личности, работают в одном из особых отделов французских спецслужб. Что-то вроде даже не КГБ… то есть ФСБ, а – ГРУ. Разведовательного управления. Занимаются как раз террористами, технологиями, тайными разработками в области вооружений и F-топлива… в общем, как один мой знакомый предпочитает все на букву «К»: канкан, кокаин, казино, – так Жодле и Али питают слабость к букве «Т»: терроризм, технологии, тайны. Кстати, насчет терроризма: у Али, можно сказать, врожденная тяга к этому словечку и ко всему, что с ним связано, потому как его фамилия, хоть он и гражданин Франции, – Магомадов. Али Асланбекович Магомадов.

– Чеченец? – хмуро буркнул Осип.

– Да.

– Так я и думал…

Ваня трепыхнулся:

– Да ну? Они? Отдел французской разведки. Так, значит, вот в чем дело? А я-то подумал, что они просто бандиты. И все грехи на них списал: и убийство Жака, и кража сейфа… вы, верно, из информационных сообщений знаете?…

– Да.

– …и взрыв мобильника, – продолжал пафосно перечислять Иван Саныч, и еще все за год вперед.

– Кстати, о грехах на год вперед, – сдержанно произнес Ансельм, – известно ли вам, что сегодня ночью в «Селекте» убит Николя Гарпагин?

Осип и Иван Саныч вздрогнули и переглянулись:

– Н-нет…

– Так вот, он убит точно таким же точечным направленным взрывом, как в инциденте с мобильным телефоном Жака Дюгарри, – скупо сообщил Ансельм.

– Откуда вам это известно?

– Из ночных криминальных выпусков, разумеется. У меня бессонница, – пояснил Ансельм, – да особенно и не заснешь, когда знаешь, что через улицу творится такое… – Он явно имел в виду перестрелку и пожар в доме Степана Семеновича Гарпагина, – хотя справедливости ради надо заметить, что ничего слышно не было. Гроза, гроза все перекрыла и заглушила.

– А вы говорили, что подвозили до дома Гарпагина Настю и какого там еще хмыря, – проговорил Иван Саныч. – Когда это было?

Ансельм коротко рассказал. Осип и Иван Саныч слушали молча, мрачно подперев при этом подбородки. Потом Астахов спросил:

– Вы думаете, что Настя и вот этот Луи – у людей Жодле, так?

– Наверно, – отозвался Ансельм, – наверно.

– А откуда вы знаете, что этот Жодле и его Али – из спецслужб? – вдруг подозрительно спросил Астахов. – Вы же простой таксист. Может, вы тоже…

– Нет, – ответил Ансельм, – не тоже. Я таксист, в самом деле – таксист. Просто этого Жодле я знаю давно. Еще отца его знал. Он спецслужбист в третьем поколении. Если не верите, не надо. А верить мне я вас и не заставляю. Я просто хочу указать вам, что не доверять мне – не в ваших же собственных интересах.

– Вот чаво, – сказал Осип, – говорим-говорим, а до сих пор толком не знакомы. Меня зовут Осип. Это – Ваня, вы уже знаете. Он у нас и под мальчика, и под девочку, и на все руки от скуки. А тебя как, прохвессор?…

– Ансельм.

– Ансельм? – удивился Осип, в точности, как несколько часов тому назад удивлялась Настя Дьякова. – Ты ж русский, а имя какое-то не тово… хранцузское.

– Я же не спрашиваю ваше точное ФИО по паспорту, – ответил тот, – каждого человека можно называть так, как ему нравится. Мне нравится, когда меня называют Ансельм. Вот и все.