Астрид - хозяйка Рождества - Анна Лерн

Мы с Сесиль по очереди носились с ним, избавив тетушку Лонджину от забот, ведь на ней и так был весь дом. Но как бы оно ни было, я привязалась к малышу и уже не представляла жизни без его пухлых щечек и золотых кудряшек. В свободное время мы с баронессой продолжали шить игрушки и их стало настолько много, что можно было смело открывать небольшой магазинчик — товара хватило бы с лихвой.

Прошло несколько недель, и я начала понемногу выезжать на Ежевике, приучая ее к себе как к наезднице, а себя приучая уверенно держаться в седле. Было нелегко, но все же я делала некоторые успехи и каждый из них был для меня настоящей победой над своими страхами и неподготовленным телом.

На прогулки по окрестностям я всегда брала с собой Антона, который тоже учился ездить верхом, да и помня о странном нападении в лесу, я немного побаивалась объезжать Ежевику в одиночестве.

Парню очень нравилось учиться верховой езде и он быстро освоил, как правильно держаться в седле. Если бы он в свое время занимался конным спортом, то мог бы достичь больших успехов.

После того вечера, когда Эрлинг и Лукас принесли младенца, больше мы не виделись, и я подозревала, что, наверное, наше семейство надоело герцогу до чертиков и не могла осуждать его за это.

А холода все сильнее сковывали Дорвегию, оседая снежными шапками на величественных скалах и сковывая льдом прозрачные реки. Метели кружили над «Витт Миднат» и их тоскливые песни гудели в каминных трубах, но уют нашего дома, тепло очага и душевные вечера в кругу дорогих людей не давали холоду пробраться за стены имения.

Антон оказался очень сообразительным малым и додумался сделать нечто, похожее на коляску. Эта конструкция была довольно громоздкой, но все же оказалась удобной для использования — мы проводили много времени на кухне за рукоделием, и таскать за собой единственную тяжеленную люльку было еще тем испытанием. Деревянные колеса жутко грохотали, но в целом нам с Сесиль нравилось.

Я занялась рождественским венком, и с каждым днем количество искусственных еловых веточек увеличивалось. Тетушка Лонджина уже не удивлялась моим креативным идеям, только с интересом поглядывала на все, что мы делаем.

— На Рождество мы должны поставить в гостиной ель и нарядить ее — сказала я за обедом, и все головы моментально повернулись ко мне.

— Что это значит? — изумленно поинтересовался Нилс. — Как это «нарядить ель»?

— Мы украсим ее игрушками, красными бантами и белоснежными ангелочками! — радостно сообщила я и только сейчас вспомнила, что в это время ель еще не наряжали.

— Это конечно интересно… но ель в доме… — баронесса тоже посмотрела на меня с неким недоумением. — Откуда такое странное желание?

— А почему нет? — я вспомнила одну старинную легенду и решила руководствоваться ею.

— Вы знаете, что есть такое народное предание: когда Христос родился, понесли деревья ему подарки, яблоня — яблоки, вишня — вишни. Только елка не приближалась и плакала тихо, страшась уколоть Младенца. Но Он пожалел ее, сироту, и воздал ей игрушками и сластями. Разве мы не можем последовать примеру Христа?

— Ох, как интересно! — воскликнула Сесиль, всплеснув в ладоши. — Мне нравится эта идея!

— Звучит, конечно, странно, но… — тетушка Лонджина задумчиво приподняла брови, и Антон тут же сказал:

— А мне тоже нравится! На верхушку ели можно надеть сияющую звезду и это будет символом именно той, Вифлеемской звезды, которая привела волхвов к младенцу Иисусу!

Я с уважением посмотрела на своего товарища по «попаданству» и он подмигнул мне.

— Мне кажется, это понравится и деревенским детям, — вдруг сказал Нилс, и Гринч быстро закивал, соглашаясь с ним. — Разве может быть что-то прекраснее Рождества? Нет! И украшенная ель станет для них настоящим сюрпризом! Ее можно установить на главной площади!

— А под нее положить подарки! — добавил Гринч. — Как вам?

— Отлично! — поддержал его Франц и добавил: — А на ель повесить сладости, которые дети потом смогут снять!

— Замечательно! — баронесса захлопала в ладоши. — Это будет самый лучший праздник!

— Ну, выдумщики! — покачала головой тетушка Лонджина, но на ее лице заиграла улыбка. — А ведь это действительно хорошо! Только что скажет отец Мадсон? Он может воспротивиться.

— Мы поговорим с ним, — пообещала я, не желая отказываться от елки. — И найдем веские доводы, чтобы убедить его.

На следующий день мы с баронессой отправились в деревню, чтобы посетить церковь и поговорить со священником о нашей идее.

А повсюду лежал белый волшебный снег. Он был такой чистый, что взгляд просто терялся в этой девственной белизне, а сказочный танец метели вырисовывал чудесные узоры за окошком кареты. Под этим искрящимся нарядом деревня выглядела празднично и необыкновенно чисто, а небольшая церквушка, будто невеста, окутанная морозным флером, красиво возвышалась над остальными домами.

На удивление, отец Мадсон воспринял нашу идею спокойно и даже с неким энтузиазмом. Он выслушал нас с Сесиль и предложил присесть на отполированные долгим использованием скамьи.

— Вы знаете, милые дамы, что ель в язычестве — символ бессмертия и вечной жизни, возрождения, неувядания, здоровья, долголетия, верности, цельности, честности, терпения, но в то же время она — символ смерти, общения с загробным миром. Древние люди считали, что в деревьях обитают духи, которых нужно умилостивить подарками, — начал рассказывать он, глядя на нас ласково, как на несмышленых детей. — Вечнозеленая ель занимала особое место среди деревьев. На ней люди развешивали разные подарки для духов — ленты, амулеты, яблоки, яйца, а у подножия зажигали свечи — так задабривали лесных духов и молили богов даровать счастливый год. Даже сейчас, веруя во Христа и посещая службы, люди занимаются этим непотребством. Поэтому, возможно, вы и правы — стоит этот символ превратить в христианский. Вы готовы объяснить людям, какое отношение ель имеет к Христу?

— Конечно! — заверила я его. — И поверьте, они точно забудут свои языческие обряды, увидев, каким может быть прекрасным Рождество!

— Что ж, я согласен на все, что делается во имя Бога.

С этим я была не совсем согласна, но спорить с ним не собиралась, а тем более вспоминать крестовые походы и сожжение невинных женщин на кострах. Спасибо и за елку.

Выходя из церкви, мы столкнулись с Ханной и Эммой, которые, завидев нас, сначала замерли, а потом принялись натянуто улыбаться.

— Такое ощущение, будто они сейчас лопнут от напряжения, — шепнула мне Сесиль, поглядывая на женщин настороженным взглядом. — Принесла же их нелегкая.

— Добрый день, ваше сиятельство, ваша милость, — Ханна хотя бы поздоровалась, а Эмма кивнула нам головой, что было не очень вежливо, но меня это не задело, а скорее удивило.

— Добрый день, — я с любопытством ожидала, что она скажет, а сказать она точно что-то хотела. — Как ваше здоровье, баронесса?