Скелеты - Максим Кабир

Они обменялись рукопожатиями. Ладонь брюнета была липкой, он производил впечатление весьма нездорового человека. Испарина на лбу и крыльях носа, синяки под глазами, пересохшие губы. Немытые волосы осыпались хлопьями перхоти, в бороде застрял кусочек сыра. Смурновский запустил пятерню под ворот и громко почесался.

— С вами все нормально? — спросил охранник.

Видимо, обычно журналист приходил на работу более ухоженным.

— Естественно, — сказал Смурновский и двинулся к лифту. Озадаченный Андрей пошел за ним.

По пути на шестой этаж бородач непрерывно чесался и хмурил брови. Непоседливые руки копошились под свитером, скоблили шею. Остекленевшие глаза вперились в пол.

— У вас юбилей был недавно? — спросил Андрей, чтобы разрядить обстановку. Он имел в виду юбилей газеты, конечно, но Смурновский сказал о своем:

— Ага. Три года с этой дрянью живу.

«Бедолага», — посочувствовал Андрей.

Офис редакции пустовал. Зимнее солнце освещало устаревшие мониторы, кулер, копировальный аппарат. В солнечных лучах кружились пылинки. Мужчины прошли в глубь помещения, там, за стеклянными дверцами, была комната без окон. Стеллажи делили ее на секции, и в ней имелись компьютер и сканер.

— Здесь, — Смурновский указал на полки, — номера «Рудника» с шестьдесят шестого по восемьдесят шестой. Сзади вас архив до девяносто шестого, а дальше по нынешний год. На том стеллаже все выпуски детского приложения «Ру…» — Он скривился и лихорадочно зачесал живот, — «Рудничок».

— Я разберусь, — заверил Андрей, наблюдая за рукой Смурновского.

— Если что, я в офисе.

Чудаковатый журналист покинул помещение, и Андрей хмыкнул. Не спеша продефилировал вдоль стеллажей. Корешки папок помечали ярлыки, он снял ради интереса первую папку. Желтые страницы зашуршали под пальцами.

Варшавцево активно участвовало в международных событиях, критиковало НАТО и военный переворот в Нигерии, призывало наказать по всей строгости писателей Синявского и Даниэля, поругивало хиппи и восхваляло восемнадцатый съезд КПСС. В разделе «Поэзия» публиковались стихи модного Евтушенко, а номер спустя поэт от имени возмущенных шахтеров обвинялся в формализме и западопоклонничестве, и редакция приносила свои извинения оскорбленным читателям.

«Я так до ночи не управлюсь», — подумал Андрей, выныривая из шестьдесят шестого года.

Он перетащил на стол папки за последние шестнадцать лет, хрустнул костяшками и погрузился в исследования.

Еженедельник состоял из рубрик: новости города, достижения производства, объявления, досуг. Сканворды и поздравления именинникам. На четвертой странице содержалась криминальная хроника. Андрей поразился, насколько богато было его захолустье на преступления. Не рудничный городок, а Гарлем какой-то. Грабежи, угоны, кража металла, пьяные потасовки, периодически попадались убийства. Мужья душили гулящих жен, случайных собутыльников вспарывали кухонными ножами, подростки шмаляли из самострелов.

Девяностые протянули свои щупальца в нулевые, никак не желали заканчиваться.

Андрей придвинул к себе папку с ярлыком «2001». Открыл первый январский номер, и волоски зашевелились на предплечьях.

«Это ты», — прошептал он, касаясь зернистой черно-белой фотографии.

У девочки на снимке были прилизанные светлые волосы с пробором посредине, непримечательные мышиные черты лица, глубоко посаженные, затопленные тенями глаза.

Андрей мог отдать на отсечение палец: именно она снилась ему сегодня, горящая в беседке.

Лиля Дереш.

Взгляд метнулся к тексту.

— Откуда я могу тебя знать? — спросил Андрей вслух.

Лиля не дала ему никаких подсказок.

Он посмотрел на дату. Четвертое января. Пятнадцатый день с момента исчезновения. Почему они ждали полмесяца? Почему не поместили заметку в прошлый номер?

Андрей перепрыгнул на следующую рубрику «Розыск». Фотографии пропавших людей обычно дублировались. Но не в этот раз. Одиннадцатого января город искал пенсионера с провалами памяти. Либо Лиля нашлась, либо искать ее перестали вовсе.

Из офиса не доносилось ни звука. В тишине Андрей листал подшивку. История Варшавцево проходила в ежедневных победах, достижениях, выполненных планах. Правящая партия, иногда казалось, что та же КПСС способствовала шахтерским успехам. Титаны производства бурили, взрывали, прославляли край, в перерывах участвовали в выступлениях местного КВН, ярмарках и соревнованиях.

Вырви каждую четвертую страницу, и покажется, что Варшавцево — рай для трудолюбивых шахтеров. Вон, даже звезды приезжают в ДК: Валерий Леонтьев и группа «Чиж и Ко».

Да и уровень преступности снижался по мере того, как Андрей отходил от миллениума. Отгремели перестрелки, сгинули братки, самые шумные персонажи отправились на зону. Милиция взялась наконец-то за наркоторговцев.

«Бабушки не стало, — помечал Андрей года, — Саша умер. Я уехал из города».

Он не знал, что надеется найти, но вчитывался в буковки и между них.

На втором часу он собрался прерваться и покурить. Хотел было отложить очередную папку, но зацепился за заголовок.

Андрей впился глазами в статью.

Андрей дважды перечитал косноязычную сводку. Номер вышел восьмого января две тысячи девятого года. Неделю спустя журналист Я. Смурновский писал: