Разные годы жизни - Ингрида Николаевна Соколова

— словно переспрашивая, притворялась Илиана. — Гм, с «Б»... Знаю, знаю! Бигауньциемс.

Фрейнат одобрительно покосился на нее.

— А теперь на «Р».

— Рагциемс, Рагциемс, — даже подскочив на сиденье, выпалила Илиана.

— Ты прямо ребенок, — с нежностью в голосе сказал Арвид. — Ладно, за хорошие отгадки получишь премию. — И он повернул машину на песчаную, местами устланную ветками ольхи дорогу — Покажу тебе одну дюну, сказочное место... Когда у меня тяжело на сердце, приезжаю сюда и долго сижу, смотрю вниз...

Море было исполнено торжественного покоя, молчаливо. Оно даже не пыталось набегать на берег и раскачивать тяжелые черные карбасы, лежавшие на грани суши и воды. Словно утомленные, только что вернувшиеся перелетные птицы, лодки недвижно отдыхали. И когда Илиане стало казаться, что и в нее понемногу вливается небывалый покой, Арвид вдруг заговорил:

— Здесь я обретаю покой. Многое перестает казаться мрачным и отвратительным.

— Может быть, расскажешь, что тебя гнетет? Тебе наверняка станет легче.

— Да нет, ничего. Я не жалуюсь. Боюсь только, что слишком часто думаю о тебе. В этом мало хорошего.

Трава на дюнах была серой, сухой, как солома, колючей, шуршащей. Они сидели, не отрывая глаз от водной дали. Илиана почувствовала, что ей вовсе не хочется ехать еще куда-то.

— Давай купаться! — Она произнесла это с детским, неподдельным, искрящимся возбуждением.

Сперва показалось, что Арвид не понял ее предложения.

— Купаться?

— Да, это будет чудесно. Ты станешь ловить меня, а я — нырять в самую глубину.

— Безумие — лезть в ледяную воду.

— Ну и что? Мы молоды и здоровы!

— После этого заболеем.

Илиана не послушалась. Какое-то упрямство толкало ее все дальше от берега. Долго она, правда, не выдержала. Но для первого раза вполне достаточно.

Захотел ли Арвид посмотреть, как она плавает, или и сам решился броситься в воду? Так или иначе, он подошел к колеблющейся грани между землей и водой, держа туфли в руках, и даже зашел на несколько сантиметров в море. Но дальше идти не отважился.

Потом они снова сидели рядом на вершине дюны. Он набросил на плечи Илианы свой пиджак, укутал ее ноги плащом. И, обняв, тесно прижал к себе, чтобы, как он, словно оправдываясь, сказал, согреть «сумасшедшую девчонку».

— А у тебя зеленые глаза, — тихо проговорил Арвид. — Селекционеры вывели новый тюльпан такого же цвета и назвали «Зеленым чудом». А волосы... — он пропустил прядь между пальцами, словно просеивая морской песок, — есть и такой сорт, нежно-желтый — «sweet harmony». — Он пытливо взглянул на Илиану. — Ты вся — нежная гармония.

Никогда Илиане не приходилось слышать таких слов, даже в юности. И, быть может, именно то, что слова эти прозвучали для нее впервые, заставило ее ощутить себя девчонкой, пришедшей на первое свидание.

«Если он сейчас захочет, чтобы я принадлежала ему, я пойду на это не задумываясь. Я жажду этой близости. Рядом с ним у меня напряжены каждый нерв и каждая клеточка, его прикосновение — как удар тока...»

И когда она покраснела, а веки с длинными загнутыми ресницами крепко сомкнулись, ее волнение передалось Арвиду.

Услышал ли он немой призыв, который кипящая кровь несет к мозгу и сердцу? Или просто не смог совладать с собой, находясь рядом с Илианой? Он хотел эту женщину, и его желание исполнилось.

...Путешественники уже свернули на Алнавскую дорогу, море отступило, сосны сменились березами, щедрая зелень полей возникла вместо песка дюн, когда Арвид внезапно нажал на тормоз. Повернувшись к Илиане спиной, он нагнулся и сорвал что-то в придорожной канаве. Потом протянул ей три скромных одуванчика:

— Дарю тебе три солнышка.

«Он увидел в них красоту, а я? Почему я не заметила и не восприняла ее? Потому ли, что, всю жизнь проводя под открытым небом, перестала обращать на нее внимание?»

И еще раз он остановил машину, свернув с дороги на неширокую лесную просеку.

— Проголодалась, наверное? У меня есть кое-что с собой.

Он не позволил ей и пальцем шевельнуть. Сам накрыл, сам же аккуратно убрал все. Ни бумажки, ни скорлупки, ни бутылки или консервной банки не осталось на траве.

— Ты аккуратен, — похвалила Илиана.

— Я привык все делать на совесть.

Когда они садились в машину, то она увидела на запылившемся «Москвиче» надпись большими ровными буквами: «Я тебя люблю!»

Все это вместе было похоже на свадебное путешествие. Весеннее пробуждение. Сказочные поля тюльпанов, экзотическим ковром покрывшие землю до самой опушки темного леса; ощущение небывалой близости, заставлявшее Арвида рулить одной рукой, обняв другою плечи Илианы, а ее — время от времени легко прикасаться губами к шершавым пальцам на ее плече. Езда к слиянию сердец, к празднику, о котором издавна мечтал каждый из них.

В таком же праздничном настроении начали они и обратный путь — на этот раз по другой дороге, по прекрасному асфальту, позволявшему развить большую скорость.

— Эх, промчаться бы здесь на новой «Волге»! — проговорил Арвид. — Моя заветная мечта.

— Ты скромен, — засмеялась Илиана. — И слегка нахален.

— Почему? — удивился Арвид.

— Подумай сам. На все без исключения человек должен сперва получить право. Даже любовь, наверное, надо заслужить. И такую роскошную машину — тоже. Ты что, героически защищал Родину, добился выдающихся успехов на заводе, в поле, в искусстве? Накопить денег и хотеть еще не все. Ты должен что-то дать людям.

— Почему тебе так не нравится моя мечта? Материальный уровень растет, деньги надо во что-то вкладывать. Само государство заинтересовано в обороте средств. Скоро подойдет моя очередь на «Жигули». Кстати, говорят, что на склад надо приезжать с вечера.

— Всю ночь простоять?

— Нет, почему же. Люди устраиваются, берут даже палатки...

— А смысл? На определенное количество людей есть такое же количество машин.

— Глупышка, а цвет? Я, например, хочу только белую, и никакую другую. Послушай только, как звучит: белая ночь!

— Цвет — это, конечно, страшно важно. Он же должен гармонировать с глазами жены или костюмом дочери! Вопрос жизни! Теперь многие даже книги покупают по цвету переплета —